VIVIENNE MORT  "Мы - люди аналоговые"

Мы продолжаем серию материалов ЗВУКИ.UA, посвященную самым любопытным артистам динамично развивающейся украинской музыкальной сцены. И сегодня поговорим с Даниэлой Заюшкиной-Лапчиковой, идейным вдохновителем и лидером коллектива Vivienne Mort. Из долгого существования практически в андерграунде за последнее время группа резко прибавила в популярности и вышла на крупные площадки. И это очевидно не предел - чувственная и искренняя лирика вкупе с деликатным акустическим звуком и голосом Даниэлы в совокупности производят сильное впечатление. Это подтверждает и вышедший недавно мини-альбом "Rosa" - он и стал основной темой нашего диалога.

Звуки: С чего всё началось для вас, как возникла группа Vivienne Mort?
Даниэла: К возникновению нового проекта приводит наличие музыки. Она у меня появилась в возрасте 10 лет. Мне стало интересно попробовать сочинять. И в то время я работала очень плодотворно, писала в день иногда даже по 2-3 песни. Но это всё было в стиле акына - что видела, то и пела. Стояло у меня пианино марки "Украина", очень распространённое в украинских домах, а также музыкальных школах. Песни у меня были грустные, я их сочиняла-сочиняла, сама сидела с ними и плакала. А потом меня нашёл наш барабанщик, а сейчас ещё и продюсер Глеб, и сказал: "Ну что ты тут одна плачешь? Пусть все вокруг тоже плачут!" Он занялся организационными вопросами, начал искать музыкантов, в общем, делать так, чтобы мои песни кто-то услышал. Когда я сочиняла музыку наедине с пианино, я и думать не могла, что скоро на моём сольном концерте это будут слушать тысячи людей. Сначала было интересно играть для нескольких десятков человек, чтобы можно было следить за их реакцией, смотреть им в глаза, понять, что они чувствуют. Для меня это всегда было любопытно и ценно.

Звуки: Что-то вдохновляло из чужой музыки?
Даниэла: Я человек не очень высокой степени осознанности. Отследить, откуда берётся вдохновение - это джедайский уровень. Наверняка об этом были осведомлены великие композиторы, но мы об этом никогда уже не узнаем, потому что они не давали по этому поводу интервью. Они сидели в своих костёлах с органами и возможно даже не замечали, слышит ли их кто-то. Дома с папой мы слышали всякую музыку - обширная коллекция дисков была дома, когда мне было лет восемь, их полка была размером выше меня. Много темнокожих исполнителей было, ещё Offspring, Nirvana, Guano Apes... Такие вот коллективы. Они, скорее всего, как-то на меня повлияли. Из того, что нравилось лично мне - No Doubt, а позже папа показал мне Muse, и я не могла распознать, что это за дивное космическое создание так красиво поёт, настолько меня поразил тембр. Так, без Михаила Круга тоже не обошлось. А мама ещё и от себя добавляла Агату Кристи... Хотя ей это не мешало любить и Валерия Меладзе.
Звуки: Вот это мощный, конечно, ряд исполнителей.
Даниэла: У нас не было и нет никаких табу. Всё, что делается от души, то попадает прямо в наши сердца. Когда мы едем в тур-автобусе, мы его называем Вивьенмобиль, то слушаем очень разные вещи. И людям, которые мыслят несколько стереотипно по поводу жанров и стилей, вообще очень сложно понять, что у нас там такое происходит. Ну, вроде как, почему мы играем такую музыку, а в автобусе включаем Наговицына.
Звуки: Удивительно, конечно.
Даниэла: Я понимаю. Если мы можем трезво оценить то, что мы делаем со стороны, то никакая музыка не грозит нам в плане порчи нашего духовного состояния. Мы же сами его регулируем, и сами применяем то, что проходит сквозь наши уши.
Звуки: Музыку, в общем, на низкие и высокие жанры вы не делите.
Даниэла: Абсолютно. Честно говоря, я и в жанрах не сильно разбираюсь. Просто слышу – несется Наговицын, и уговариваю Глеба, что одной песенки, пожалуй, вполне достаточно. A Cinematic Orchestra или Hiatus Kaiyote можно и целый альбом послушать.

Звуки: У вас преимущественно выходят EP - чем продиктована любовь к малым формам?
Даниэла: Это продиктовано желанием не сказать чего-то лишнего, если это можно уместить в более краткую форму, а не отсутствием материала, как можно подумать. Потому что материала у нас очень много, как минимум на три альбома вперёд. Но ставя эти песни рядом мы, по сути, остаёмся недовольны. Лепить что-то ещё, когда песни концептуально выстраиваются в нужный ряд, это как пытаться всунуть в паззл лишнюю деталь из другого набора.

Звуки: Начинали вы с кабаре-рока, а сейчас перешли к более камерной музыке.
Даниэла: Я смею думать, что какие-то ключевые основы нашей музыки - это мелодизм и тексты. Когда-то мне было интересно кричать - я одно время играла в коллективе, где экстремально использовала вокал, пробовала скримить, гроулить. В какой-то момент, прямо стоя на сцене, я поняла, что творится какая-то бессмыслица. Ну, в плане уместности моего в этом участия. Такой вот черной дыры внутри меня нет, если у меня и случается депрессия, выплёскиваю я это состояние совсем по-другому. Мне не хочется биться об стены, кричать, и ещё и вываливать это на толпу детей под сценой, которая тоже не понимает, в чём дело, потому что не разобрать слов. Я очень рада, что меня от этого увело. Минималистичное звучание предполагает, что твои слова будут услышаны, и я с радостью отмечаю, что наши слушатели научились смотреть концерты в тишине. И их даже зачастую не смущает наличие на площадке бара с разными напитками, к нему почти и не подходят. А все слушают тексты, потому что, не расслышав начало, можно упустить суть.И зачем тогда такое событие, где никто никого не слышит, люди просто топчутся рядом. Мне важно ощущать такую атмосферу единства, где каждый, как бы ни банально звучало, другу друг. И иногда это получается.

Звуки: Концерты у вас, как и релизы, тоже выстраиваются в какое-то концептуальное полотно?
Даниэла: Если я присутствую. То есть, нахожусь в себе и не заморочилась какими-то сторонними вопросами, как, например, фотограф, стоящий прямо под сценой, не запечатлит ли он меня с пятью подбородками, пусть хотя бы лишь один добавляет (смеётся), то есть, вопросами очерченными вокруг меня. Чтобы увидеть больше, нужно не видеть себя. Когда я есть и не сплю, то хочется служить людям, делать им хорошее, хотя бы из чувства выгоды, сделать что-то хорошее, чтобы потом себя почувствовать хорошо.

Звуки: Расскажите о социальном контексте нового релиза "Роза".
Даниэла: Несколько лет назад я прочитала книгу "Роза мира". Идею взяла из неё. Это роза, лепестки которой находятся на Земле, а стебель - в небе. Лепестки - это религии и идеи Земли, всё, чему поклоняются люди. И выполняют какой-то ряд ритуалов, исповедуя эту идею. В результате чего возникают разногласия и противостояния. И те, кто находятся на этих лепестках, не понимают, что находятся на одном бутоне, и через стебель к ним всем течет одна и та же кровь. Причинять вред друг другу - это максимально глупо. Обижая вас, я обижаю себя. Это касается как стран, так и людей живущих по соседству. Грубо говоря, кто убил - тот умер сам. Так я думаю. Мы достаточно развиты, чтобы прекратить делать это. Это не утопия и не какой-то детский максимализм. Наоборот, чем смелее и чаще мы будем обращаться к таким простым истинам, тем лучше будем жить.
Звуки: Такого сейчас не хватает в музыке?
Даниэла: Я думаю, хватает. Роджер Уотерс тот же, он только этим по сути и занимается. Его слова понятны и его резонанса хватает для того, чтобы провести диалог между Уотерсом и слушателем, не встречаясь лично. Та же история с Томом Йорком. Ложитесь слушать Тома на полу, и он придет, и будет рядом лежать-грустить, никуда не спешить. Как читая Довлатова мы можем с ним поговорить на кухне за стаканом чего-то горячительного. Это очень сильные люди, и для диалога с ними мы принимаем их условия.

Звуки: Насколько я знаю, в записи релиза был задействован Дмитрий Шуров...
Даниэла: В процессе подготовки "Розы" не было никого случайного. Мы верим в положительную и отрицательную энергию, принесенную каждым человеком, участвующим в процессе создания чего-то, что мы хотим сделать хорошо. Чтобы донести послание богатыми средствами художественной выразительности, нужны профессиональные музыканты. С человеком можно быть друзьями, но если он плохой музыкант, то играть с ним в одной группе не стоит. Это испортит музыку и дружбу. Но профессионализма мало, нужно искать единомышленников.
Дмитрий Шуров очень помог нам с записью клавишных инструментов - так как он Pianoбой, то у него есть свой "Pianoхрам", в котором много красивых и нужных инструментов. Нам нужен был Hammond и, по доступной информации, мы знали, что инструмент этот в Киеве есть только у него. Недавно, правда, мне сказали, что он есть и у Андрея Хлывнюка из Бумбокса. Но он, почему-то, об этом всем не рассказывает (смеётся).
Звуки: Электронику вы принципиально не используете?
Даниэла: Клавиши же электронные.
Звуки: Ну, я скорее в плане более интенсивного использования в общем звучании группы.
Даниэла: Мы - люди аналоговые. Книги любим бумажные. Мы редко что-то делаем специально. Наша музыка сообщает какие-то чувственные переживания, и вызвана она ими же. Кажется, сейчас музыка хочет такой степени интенсивности. А, может быть, это моя верность привычкам - я как начала всё сочинять на деревянном пианино, так оно всё и продолжается.

Читайте также в серии материалов "ЗВУКИ.UA":
Вагоновожатые | Pianoбой | SunSay | Джамала | The Maneken | K.A.T.Y.A | ONUKA