ПИКНИК  Немного огня

Когда погас свет в зале, на сцену вышел человек с фонарем. Обычный человек, ничего мистического в нем не было. Похож он был, скорее, на инспектора, проверяющего сцену на пожароустойчивость (что и понятно - горело в этот вечер много всего и при разных обстоятельствах). Вышедшая на сцену группа добавила ощущения недосказанности, исполнив первым номером зыбкую "А может быть, и...". Так начался юбилейный концерт Пикника - группы, которая провела 20 лет на пороге яви и мистики.

Есть музыка, любовь к которой сплачивает. Есть - любовь к которой скрывают. Но есть музыка, любовь к которой является предметом тайной гордости меломана, - и такова музыка 'Пикника'. Первой и основной причиной тому, конечно, стала последовательная концептуальность творчества этой команды. Магия текстов и грация мелодий, изящество аранжировок и изобретательность шоу - все это не может не привлекать юношей бледных со взором горящим и девушек, танцующих на лугах по ночам и рисующих магические круги на земле. И пусть первым слушателям 'Пикника' уже за сорок - эта музыка по-прежнему действует на них как полная луна на оборотней.
К слову сказать, фэнтезийный писатель Лукьяненко "озвучил" песнями 'Пикника' мир Темных и Светлых магов, и долго терзался вопросом, каким же магом на самом деле является никогда не улыбающийся Шклярский. А никаким. Он - наблюдатель на грани реальностей, умеющий увлекательно и емко поведать "здешним" о том, что видит "там".

Основная часть концерта под знаком цифры 20 включила в себя более 20 композиций из разных эпох развития группы. Из начала восьмидесятых были взяты "Великан", "Ночь", "Вечер", львиная же доля программы пришлась на легендарный альбом Иероглиф (1986).
Принимавший участие в шоу Алексей Могилевский, лишь изредка появлявшийся из-за кулис, чтобы исполнить соло на саксе, придавая тем привычным вещам типа "Стрелы" или Телефона" мрачную элегантность, позволил вспомнить "родные" версии "Дай себя сорвать" и "Здесь, под желтым солнцем ламп". Его патентованный стиль создавал четкое ощущение что слушатель находится одновременно на двух концертах: нынешнем и пятнадцатилетней давности. При этом бит "Cтрелы" стал еще более жестким и категоричным. Сергей Гасанов исполнял нечто замысловатое на ситаре, заново открыв секрет "Фиолетово-Черного". Разумеется, звучали и знаменитые "новые инструменты" Шклярского: "новоегипетский инструмент" и девушка-Виолончель.
Зрелищная часть концерта, которую группа назвала шоу "Дикие игры", была, по традиции, насыщена трюками и метафорическими явлениями: ведь Эдмунд Шклярский - не только композитор, но и художник, а "шаман" Яровой придумал для шоу несколько впечатляющих "огненных" номеров. К каждой песне группа подбирает свой "изобразительный ряд": расхаживающие по сцене и в зале на ходулях мимы, персонажи с горящими шляпами и глотатель огня, огромный гонг для "Иероглифа" и "Смерть-марионеточник" в "Фиолетово-черном"... - этот концерт, как и многие другие "большие" концерты 'Пикника', стал для зрителей праздником лицедейства и волшебства.

Несколько песен, "прочтенные" на концерте по-новому, потребовали переслушать их заново и вновь удивиться числу смысловых "слоев" в "Лихорадке" или "Египтянине". Снабженный немного нарочитым синтезаторным соло "Телефон" настойчиво звонил в прошлое. В будущем (уже в этом году) нас ожидает философская "Говорит и показывет", которую я (очень субъективно) воспринимаю как обстоятельное описание Интернета.

Как ни старались зрители усидеть на месте, отдавая дань зрелищу, но программа завершилась по-роковому: всеобщей вакханалией в партере под "Шарманку", "Праздник" и "Вечер". Зал разошелся не на шутку. Это еще раз доказало, что музыку 'Пикника' можно слышать и воспринимать по-разному, и можно под нее не только колдовать, но и танцевать, подпевая:

Зажав в руке последний рубль, уйдем туда, уйдем туда,
Где нам нальют стакан иллюзий и бросят льда, и бросят льда...

На бис 'Пикник' cпел три песни:
"Мы как трепетные птицы" - для потустороннего мира
"Вечер" - для мира реальности.
"На самом на краю земли" - для себя, стоящих на границе миров.
Пусть они пребывают там, пока эта граница не будет стерта временем.