David LYNCH  Фабрика снов

На пресс-конференции, посвященной открытию выставки "The Air is On Fire", организованной французским и российскими фондами "Картье"и "Екатерина", Дэвид Линч (David Lynch) выглядит утомленным. Он уже третий день в Москве (двумя днями ранее он представлял экспозицию фотографий женщин, обутых в туфли от Кристиана Лубутена). В столице он убивает сразу трех "зайцев" - помимо двух выставок способствует продвижению книги "Как поймать большую рыбу?", недавно изданную в России. Проведя дежурный ликбез по трансцендентальной медитации, режиссер говорит, что в настоящий момент он не планирует снимать новых фильмов. В последнее время он все больше работает на свежем воздухе. Хочет посвятить себя живописи. И музыке.

Говоря о саундтреках к фильмам Линча, чаще всего подразумевают работу Анжело Бадаламенти (Angelo Badalamenti), с которым режиссер сотрудничал почти 20 лет и которому он даже отплатил небольшой ролью эксцентричного мафиозного босса Кастильяни в "Малхолланд Драйв". Но справедливости ради нужно отметить, что звуковым сопровождением Линч начал заниматься примерно в то же время, когда начал снимать кино. Позже, создавая свой первую полнометражку "Голова-ластик" ("Eraserhead"), он вместе со звукорежиссером Аланом Сплетом (Alan Splet) написал почти полтора часа индустриального эмбиента. Картина, вышедшая в 1979 году, стала (как ни смешно это звучит) наиболее успешным в коммерческом плане фильмом Линча и оказала неизгладимое впечатление на несколько поколений музыкантов - от Роберта Смита (Robert Smith), "взмылившего" волосы по образу и подобию главного героя ленты, до Фрэнка Блэка (Frank Black) из Pixies, пожалуй, главного поклонника незатейливой песенки Радиаторной Леди ("In Heaven").

Приходят 80-е. Снятая Дэвидом "Дюна" ("Dune") проваливается в прокате, зато неожиданно выстреливает "Синий бархат" ("Blue Velvet"), начавшийся с одноименной песни Бобби Винтона (Bobby Vinton). "Первый раз "Blue Velvet" не тронул меня совершенно. Но на следующий день, вечером, я услышал его снова. И увидел красные губы. И синий бархат. Эта песня положила начало идеям, из которых вырос фильм".

Линчевский паноптикум продолжает расти и в 90-е, в него засасывает Криса Айзека (Chris Isaak), Дэвида Боуи (David Bowie), Трента Резнора (Trent Reznor), Барри Адамсона (Barry Adamson) и Мэрилина Мэнсона (Marilyn Manson). Последний на пару с гитаристом Твигги Рамиресом (Twiggy Ramirez) исполнит в "Шоссе в никуда" ("Lost Highway") свою, вероятно, лучшую роль - камео порнозвезды. Помимо прочего, "нуар-хоррор 21-го века" станет трамплином для одной малоизвестной немецкой команды, примеченной тогдашней супругой Линча. Rammstein.

В то же время Линч и сам не брезгует возможностью писать музыку и заниматься продюсированием. На его счету альбом с Джоселин Монтгомери (Jocelyn Montgomery) "Lux Vivens", Мареком Зебровским (Marek Zebrowski) "Polish Night Music" и, разумеется, целый букет пластинок его главной протеже Джули Круз (Julee Cruise), спевшей одну из самых красивых песен, звучавших когда-либо в сериалах.

Создавая свою первую выставку, Линч также не обошелся без звуковой компоненты. "Над музыкой, сопровождающей "The Air is On Fire", я работал вместе с Дином Херли (Dean Hurley). Дин здесь?", - Линчу указывают на человека, скромно стоящего в углу пресс-холла, - "Дин, покажись". "Это настроенческая музыка", - говорит Линч о саундтреке к "The Air is On Fire", выпущенном ограниченным тиражом, - "она сделана из индустриальных шумов. Я не думаю, что каждую выставку должна сопровождать музыка. Но если она подходящая музыка появляется, она усиливает эффект, производимый экспозицией". Усиливает - не то слово. Монотонное гудение заводских труб, то и дело обрубаемое звоном лязгом падающего металла, звоном бьющегося стекла или грохотом движущихся механизмов в сочетании со снимками старых фабрик или искаженных женских тел (забытые фотографии 1840-1940 годов, которые Линч подверг "доработке") производят должное впечатление и погружают в транс не хуже медитации. Для дополнительной остроты ощущений посетителям выставки предлагается нажимать на кнопки, разбросанные по залам.

"Я люблю фотографировать обнаженную натуру и фабрики... Старые, заброшенные фабрики, построенные еще в те времена, когда промышленные помещения воспринимались почти как храмы". Индустриальная романтика всегда была важной составляющей фирменной "линчевской атмосферы", пугающей и одновременно притягивающей черной дыры его фильмов. Эту страсть впитал в себя диск "Bluebob", единственный релиз одноименного блюзового проекта Линча и Джона Неффа (John Neff), приятно удивляющий почти шугейзерской плотностью слоев гитарного звука. Эту одержимость подчеркивает сэмпл, открывающий "Ghost of Love", заглавную тему из последнего фильма мэтра "INLAND EMPIRE". В каком-то смысле режиссер шел в ногу со Throbbing Gristle, поднявшими на щит лозунг "Индустриальным людям - индустриальную музыку". С одним лишь отличием - Линч увлечен грохотом фабрик совершенно по-детски, как параллельной вселенной: "Я люблю фабрики, промышленность, железные дороги, закусочные, что-нибудь индустриальное, я иду к этому. Этот мир, к сожалению, действительно существует только в наших умах - если бы мы могли войти в этот мир, это было бы невероятно. Я люблю входить туда."

Дэвид Линч. "The Air is On Fire".
Фонд культуры "Екатерина"
11 апреля - 12 июля