Джон Дэвис на джазовой сцене - уже более трёх десятилетий. В историю джаза он вошёл прежде всего как участник фортепианного трио, в котором играл великий бас-гитарист Жако Пасториус (Jaco Pastorius): в середине 1980-х Пасториус, Дэвис и барабанщик Брайан Мелвин гастролировали по Европе под вывеской The Brian Melvin Trio, и в этом качестве выпустили выдержанный в акустическом джазовом звучании альбом "Standards Zone", а также ряд электрических записей в стилистике фьюжн. Однако ещё до этого пианист играл в квартете саксофониста Джона Хэнди (John Handy) и в ансамблях других джазовых звёзд в Сан-Франциско, куда он переехал из Нью-Йорка в начале 80-х. Его игру можно услышать на альбомах Джо Хендерсона (Joe Henderson), Стэна Гетца (Stan Getz), Ларри Гренадира (Larry Grenadier), Джеффа Балларда (Jeff Ballard) и других легенд.
Дэвис вернулся в родной город в начале 90-х, став пианистом-резидентом нескольких ведущих нью-йоркских джаз-клубов - Blue Note, Smalls, Sweet Basil, Birdland и Smoke; в последнем он играл как член биг-бэнда Билла Мобли (Bill Mobley), с которым записал "живой" альбом. В Нью-Йорке Джон преподаёт на джазовом отделении Университета The New School и записывает сольные альбомы; самый новый из них, "Happy Juice", вышел на нью-йоркском лейбле Posi-Tone в июле 2017 года. Дэвис много гастролирует по миру, играет с музыкантами из Нидерландов, Турции, Японии - а с некоторых пор его можно встретить и в России.
Накануне своего большого российского турне Джон Дэвис отвечает на вопросы московского джазового промоутера и журналиста Виктора Радзиевского, а также дает ценный совет молодым музыкантам.
Звуки: Джон, вы в этом году вернулись в Россию и вновь пригласили к сотрудничеству таких замечательных музыкантов, как Григорий Зайцев и Игорь Игнатов. Не могли бы вы описать ваши впечатления от совместной работы с ними?
Джон Дэвис: Это настоящая эволюция! Это всего лишь второй мой приезд сюда, но с Игорем и Григорием мы познакомились много лет назад в Турции, в Стамбуле. Затем долгое время мы не виделись и не общались. В прошлом году мы воссоединились, и теперь развиваем наш музыкальный "разговор" друг с другом. И в этом году мы продолжаем с того места, на котором расстались. Нам посчастливилось записать диск, и он стал чем-то вроде дневника нашего прошлогоднего тура. Сейчас мы продолжаем развиваться и работаем над приданием нашему трио всё более и более индивидуальное звучание. Именно отсюда родилась идея адаптации некоторых русских тем. Чем больше мы играем, чем больше мы разговариваем, тем лучше получается звучание трио - мы становимся единым целым.
Звуки: Если у вас два или три музыканта, вы им уделяете больше внимания, нежели чем целому оркестру?
Джон: Безусловно! Плюс, у нас есть возможность играть каждый вечер, и это настоящая роскошь, потому что это дает импульс к развитию, чего сложно добиться, например, в Нью-Йорке, когда постоянно играешь с разными людьми. Но когда наше трио гастролирует, мы выступаем каждый вечер, и это очень помогает нам расти и развиваться.
Звуки: Во время прошлых туров вы сыграли много jam sessions и видели, как играли разные музыканты в России. Скажите, есть ли у нас какая-то особенность, отличающая именно российских музыкантов? Что вы думаете о нашей джазовой сцене?
Джон: Еще до приезда в Россию я знал довольно много российских музыкантов в Нью-Йорке…
Звуки: Кого, например?
Джон: Например, Бориса Козлова. Мы недавно записывались вместе. Я знаю Бориса много лет, и мы много играли вместе в течение последних 6-7 месяцев. Еще я знаю Дмитрия Колесника и Мишу…не помню, как произносится его фамилия…Замечательный пианист. Он давно в Нью-Йорке. И есть еще один Миша в Нью-Йорке, и они оба - просто великолепные музыканты! Я имел возможность оценить уровень российских исполнителей задолго до того, как приехал сюда. А когда приехал, познакомился и продолжаю знакомиться еще со многими. Прелесть джаза состоит в том, что это универсальный язык. И все музыканты слушают одни и те же записи - Майлза Дэвиса, Джона Колтрейна,- и на каком-то уровне у всех музыкантов много общего. Но одна из причин, по которой мне захотелось исследовать классические русские произведения, заключается в том, что у вас очень сильна традиция классического музыкального образования, и существует очень много великолепных российских музыкантов с классической подготовкой.
Звуки: С другой стороны, многие российские музыканты очень консервативны. Как вы думаете, что важнее на настоящий момент для джазового музыканта: пытаться повторить великих, чтобы понять корни или эксперименты с целью найти свое собственное звучание, собственную этническую идею – для российских музыкантов это могла бы быть идея использования некоторых национальных музыкальных традиций. Что важнее?
Джон: Я бы сформулировал это иначе и посмотрел на этот вопрос вот с какой стороны. Я думаю, суть джаза в том, чтобы органично впитывать всё, что можно, из того, что тебя окружает,- всё, что находит у тебя отклик. Когда я рос, вокруг было много блюзовой и фолк-гитарной музыки, и мне это очень нравилось. Я учился играть на гитаре, и до сих пор отдаю дань исполнителям тех лет - это слышно в моей музыке.
Звуки: Я знаю, что вы играли с Джоном Хэнди...
Джон: Да. И представьте, я как-то записывался с барабанщиком из Allman Brothers, а я вырос на этой группе. Это было потрясающе. Я рос на музыке, которая была популярна в тот момент, а все кругом слушали The Beatles. Знаете, так интересно, когда я называю некоторые песни Beatles в разговоре с молодыми людьми из разных стран и они не знают их! Это просто поразительно для меня, так как я считаю Beatles универсальным явлением. Но я говорю это к тому, что я стараюсь впитать всё, что могу. The Bird of Flack, Leon Russell - и затем, когда я пришел в джаз, я начал с Билла Эванса (Bill Evans) и Хэрби Хэнкока (Herbie Hancock). Так что, если всё же попытаться ответить на ваш вопрос, важно впитать всё, что любишь и затем "переплавить" это в свою музыку.
Мне нравятся, например, Тедди Уилсон (Teddy Wilson) и Эрл Хайнз (Earl Hines), так что я много думал о левой руке. Некоторым, знаете, нравится так играть - левая рука свисает, и это здорово. И я много слушал музыкантов, которые используют большие пальцы рук для других голосов. Не знаю, важнее ли одно другого,- это, вероятно, индивидуально. Есть потрясающие музыканты, вы слышите их и моментально говорите: "О, Ли Морган! Ты играешь как Ли Морган!". И, может быть, это то, к чему они стремятся. Но это не то, что меня захватывает.
Звуки: Есть одно видео, где вы играете стандарт "The Invitation" - и в какой-то момент я заметил сильное влияние классической музыки, может быть, Баха. Это длилось буквально секунду. В следующий момент я замечаю влияние Тайнера (McCoy Tayner) – вы играете современную музыку внутри стандарта, и в следующий момент это уже современная музыка в духе минимализма. Это ведь не так просто совместить.
Джон: Да, это все там есть. И это то, что и есть джаз для меня. Вы упомянули "Invitation" - у этой композиции такая сильная структура. Это американский песенный стандарт, который позволяет вам делать всё, что угодно, до тех пор, пока вы сохраняете "скелет" неприкосновенным. И именно в этом его прелесть для меня. Именно это меня интригует, когда я слышу подобное. Всегда есть кто-то, кто находит новый способ соединять пресловутые двенадцать нот вместе. Но нельзя сказать, что это важнее. Это сильнее меня интригует, я бы так сказал. Это то, что делали мастера, которыми мы восхищаемся. Джон Колтрейн (John Coltrane) взял то, что было до него… Но и сейчас это происходит. Есть музыканты, которые впитали всё сделанное до них и придали этому новую перспективу.
Звуки: Меня невероятно впечатлила ваша техника и метод игры - мягкий, элегантный, пластичный. Мне показалось, вы уделяете большое внимание тому, что можно назвать хореографией пальцев во время исполнения. Это действительно так?
Джон: Может быть, не столь осознанно, но, полагаю, да.
Звуки: Вы делаете для этого что-то особенное? Что-то вроде репетиции для пальцев?
Джон: Для меня очень важна физическая связь с фортепиано и я ищу её, да. Бах, конечно, непревзойдённый учитель в этом смысле, в тренировке взаимодействия с клавиатурой. Он делает все пальцы и каждую из рук равно значимыми, поэтому я всегда воспринимал это взаимодействие скорее не как хореографию, а как хор, в котором каждый палец - это индивидуальный голос, и очень важно осознавать это, потому что это как большой хор. Я стараюсь думать о каждом пальце, насколько возможно.
Звуки: Есть музыканты, которые исполняют импровизации, но им не нравится говорить, что они исполняют джаз. Они говорят: "Мы исполняем World Music" или "Мы исполняем импровизационную музыку". Где этот момент, когда заканчивается джаз и начинается импровизационная музыка?
Джон: Не уверен, что на этот вопрос можно ответить однозначно. Частично этот вопрос касается семантики музыкального языка. Кто-то слышит слово "джаз" и представляет то, чем джаз был очень-очень давно – Луи Армстронг, Тедди Уилсон. Или скажите "биг бэнд" - и люди сразу подумают о Глене Миллере.
Звуки: То есть, это зависит от того, как мы это называем?
Джон: Это также сильно зависит от того, с кем вы разговариваете и каково их понимание слова "джаз". Многие музыканты жалуются, что джаз пропал с джазовых фестивалей, там теперь только блюз или рок, но не джаз.
Звуки: Но вы ведь сказали, что джаз - это универсальный язык. И можно найти элементы джаза в электронной музыке, acid jazz, в авангарде…
Джон: Именно.
Звуки: Например, есть два музыканта, которые играют примерно одну и ту же музыку, и один из них говорит: "это джаз". И для него действительно важно называть эту музыку джазом, потому что тогда он чувствует себя частью чего-то большего, чем он сам, частью этой культуры, этого мира. И есть другой, который говорит, что исполняет свою собственную, импровизационную музыку.
Джон: Иногда очень важно вспоминать, что джаз не отделён от жизни, он - часть жизни. И в жизни есть также политика, и философия, и иногда это всё смешивается. Иногда музыкантам в дополнение к музыке хочется рассказать, откуда пришла музыка, которую они исполняют, и кто, по их мнению, её создал. Все имеют право на самовыражение и могут общаться так, как им хочется. Поэтому иногда могут возникать споры, скажем так. Мы можем назвать их проблемами, но это на самом деле споры. Есть музыканты в Нью-Йорке – некоторые довольно хорошо известные – у которых есть сильное убеждение по поводу того, как надо называть эту музыку, кто на самом деле её изобрёл, и кто отвечает за неё.
Звуки: А какова ваша концепция?
Джон: Для меня это не столь важно. Как я уже сказал, я люблю блюзовую гитару и я люблю классическую музыку. Я слушал Баха в своем номере весь день сегодня – "Хорошо темперированный клавир" - всевозможные версии на YouTube. Весь день. Есть, знаете ли, много людей, кто его исполняет. Сегодня YouTube и интернет очень сильно влияют на весь процесс развития музыки. За последние десять лет информация начала передаваться, распространяться повсюду,- впервые в истории. И если вам пять лет, или два года или даже года нет, и ваши родители что-то смотрят на YouTube, вы можете найти и увидеть там все, что угодно, если вы достаточно заинтересованы. Раньше ведь так не было. Вам надо было отправиться в какой-нибудь город, может, в Нью-Йорк, но я думаю, - и я не скажу, что сейчас всё на 100% по-другому, но процесс меняется, и мы видим процесс "впитывания" по всему миру, который нельзя отрицать. Вот вы упоминали джемы…Последний раз, когда я был в России, мы выступали в Саратове - и я встретил ребят-студентов, которые смотрят прямые трансляции из Смоллз, и они знают всех музыкантов и все имена. И они хорошо играют! И это удивительно, что они смотрят трансляции из Смоллз. Это же маленький джаз-клуб в Нью-Йорке, он в прямом эфире всё время.
Звуки: Мне кажется, что джазовый рынок сейчас в упадке, потому что академия Джуллиард, Беркли, многие другие музыкальные университеты каждый год выпускают на рынок много молодых, талантливых музыкантов, что создаёт высокую конкуренцию среди них, но даже если вы начнете выигрывать в этой конкурентной борьбе, лучшее, на что можно рассчитывать,- это нью-йоркский клуб, или европейский - я уж не говорю о России – с гонораром 50-200 долларов. М видим много талантливых, молодых профессиональных музыкантов, они взрослеют, приходят другие молодые, но вот эта ставка $50-200 остается. Для молодых профессионалов - я не говорю о звёздах. И если они хотят поехать выступить в Украине, Белоруссии или даже в Санкт-Петербурге, их гонорар составит 100 долларов, но транспортные расходы будут 200. Безвыходная ситуация. Остается сидеть дома, давать уроки, или пойти поработать на частной вечеринке, сыграть там какую-нибудь дрянную поп-музыку. Что вы можете посоветовать молодым музыкантам? Как им найти себя, свое место внутри этого джазового рынка в этой ситуации?
Джон: Это непросто! Послушайте, я много раз об этом говорил за последние годы. Мой самый ценный совет молодому человеку, у которого есть выбор, который хочет заниматься джазом, но думает, что может заниматься чем-то ещё: занимайтесь чем-то еще! Если у вас есть возможность выбора – пользуйтесь этой возможностью. В джазе могут выжить только люди, для которых нет выбора, которые могут заниматься только джазом. Вы правы, это очень сложно. Потому что когда вы в Нью-Йорке и заходите в маленькие клубы, вы видите невероятное число потрясающих музыкантов, живущих как…
Звуки: Как хиппи?
Джон: Ну, не знаю.
Звуки: Ведь известны истории о музыкантах, которые приезжают в Нью-Йорк в надежде поступить в колледж Беркли - и живут на станциях метро.
Джон: Они делают то, что должны, что им приходится. Это трудно, да. И эта ситуация с образованием в университетах очень напоминает классическое музыкальное образование. Эти перемены происходили на моих глазах. Кажется, моё поколение - последнее, когда вы могли научиться на улице или выступая с танцорами. Теперь все музыканты выходят из университетов. Не думаю, что это хорошо или плохо,- это просто эволюция жизни. Все эти ребята, которых вы упоминали – Брэд, Курт, Мелисса – все учатся в университетах и выиграли у конкурентов, так что это изменяет расстановку сил. И интернет – люди бронируют туры самостоятельно, покупают там музыку – теперь это так, совсем иначе. И вы не так сильно зависите или совсем не зависите от лейбла. Студенты говорят: "Я хочу свой альбом" - и записывают свой альбом. Это фантастика! 25 лет назад вы не могли записать свой альбом сами. Не было ни компьютеров, чтобы сделать запись, ни интернета, чтобы её распространить.
Звуки: Но не было и другого. Теперь вы выбрасываете свой альбом на этот глобальный рынок, а люди больше не хотят покупать диски, да и вообще хотят слушать музыку бесплатно. И вам же надо еще и продвигать свой альбом. На мой взгляд, сейчас стало гораздо сложнее, чем 30-40 лет назад, даже в 90-е.
Джон: Вы правы. С этим ничего не поделаешь. Но, как я уже сказал, если вы встаете утром и не идете к своему инструменту, вы и не должны, потому что вы просто хотите лучшей жизни. Но если вы должны, если вам это необходимо - вам придется придумать способ пробиться. Знаете же такое выражение: необходимость – мать изобретений? Это значит, если вам это необходимо, вы что-нибудь придумаете.
Звуки: В ходе своего турне вы работаете с потрясающими русскими музыкантами, выступаете в концертных залах...
Джон: Да, мы играли вчера в московской филармонии. Потрясающе. Очень красивая. Это честь - выступать в таком месте. Да и в основном места, где мы выступаем, очень хорошие. Удивительные рояли, очень теплая публика.
Звуки: Чего вы ожидаете от этого нового путешествия? Какого результата вы ождаете? Новую запись? Впечатления? Может быть, тур по Европе?
Джон: У меня, на самом деле, очень простые цели. Продолжать становиться лучше, расти, оставаться в добром здравии, успеть на поезд, успеть на самолет и продолжать играть музыку. Вы заглядываете слишком далеко вперед. Сейчас у меня есть ощущение, что мы органично растем. И, по правде говоря, трио всем обязано нашему контрабасисту, Григорию Зайцеву, которому удалось сделать наш невероятный гастрольный график реальностью. Это трудно осуществить.
Звуки: Могу себе представить! Мы с Григорием коллеги.
Джон: Тогда вы знаете, как трудно объединить гастрольный график с расписанием поездов, самолетов…
Звуки: Это гораздо сложнее с музыкантами-инструменталистами, чем с вокалистами.
Джон: У нас, кстати, есть вокалистка, Кристина.
Звуки: Из Санкт-Петербурга?
Джон: Верно. У нас получается замечательное слияние. Трио играет примерно три четверти концерта, и потом она присоединяется к нам в качестве специального гостя. У многих промоутеров складывается впечатление, что мы выступаем в основном как трио, но ведь именно вокал помогает выступлению по-настоящему состояться. И это не секрет: всегда так было. Опять-таки, это тоже часть музыкального бизнеса, часть жизни. Людям нравятся вокалисты. В биг-бэндах всегда были вокалисты. Это не радует, но это факт.
Звуки: Моя позиция очень проста: когда девушка из России начинает петь стандарты, она не знает английского, никогда не была в США, не знает истории джаза и этой культуры. Просто в какой-то момент ей захотелось петь как Элла Фитцжеральд, или Сара Вон. И она начинает копировать, но, конечно, у нее получается хуже, ведь она не Элла. Правда, есть исключения. Если вы действительно влюблены в джаз, вы много времени уделили изучению традиций, корней, вы знаете традицию Нового Орлеана, и традицию бибоп, и только после этого стараетесь найти себя внутри этой музыки как вокалист, то шанс петь эту музыку хорошо у вас достаточно высокий.
Джон: Это несомненно. Мое сердце тоже принадлежит инструментальной музыке. Это то, чем я занимаюсь всю свою жизнь, и, как вы сказали, есть реальность, в которой вам надо организовывать выступления, туры…
Звуки: Джон, а представьте, что завтра вам предстоит отправиться на Марс на первый межгалактический фестиваль, чтобы исполнять там музыку Чарли Паркера с музыкантами с Альфа-Центавры или звезды Бетельгейзе. Каких трёх музыкантов или записи каких музыкантов вы возьмете с собой?
Джон: На Марс?
Звуки: Так точно. На Марс. И туда лететь год, как минимум.
Джон: Записи каких трёх музыкантов я возьму с собой на Марс? Я бы точно взял Баха – "Хорошо темперированный клавир", Кита Джеретта (Keith Jarrett) – он хорошо поддерживает интерес, Майлза Дэвиса (Miles Davis) с составом 60-х…
Звуки: Вы имеете в виду второй великий квинтет?
Джон: Да, с Хэрби, Тони и Уэйном. Если брать джаз-бэнд, они - олицетворение той эры для меня. Но вообще-то это очень сложный выбор. Просто именно к этим трём я возвращаюсь снова и снова.
Звуки: Мне как-то раз задали схожий вопрос и он мне очень понравился. Я ответил, что взял бы Баха - как и вы, потому что мне нужна эта музыка, чтобы думать. Взял бы Колтрейна, потому мне нужно чувствовать, и я бы взял AC/DC, чтобы веселиться.
Джон: Ну, я могу обойтись без AC/DC, но Колтрейна я бы точно взял!
1966 – Группа Rolling Stone выпустила сингл Paint it Black. По слухам, основу для песни придумал басист Билл Уайман, которого посадили играть на электрооргане. Не владея инструментом, он начал просто лупить по педалям кулаками, чтобы достичь наиболее глубокого звука »»
Ritchie VALENS (1941)
Stevie WONDER (1950)
Ronnie FOSTER (1950)
Paul THOMPSON (1951)
Tom MORELLO (1964)
Robert PATTINSON (1986)
Александр РЫБАК (1986)