КОКА  Шизазой (Наша Эра)

Кока - это творческий псевдоним новосибирского звукооператора Николая Павловича Каткова. Работая в Доме культуры авиазавода им. Чкалова, Кока с 83-го по 87-й год втихаря экспериментировал с...

Кока - это творческий псевдоним новосибирского звукооператора Николая Павловича Каткова. Работая в Доме культуры авиазавода им. Чкалова, Кока с 83-го по 87-й год втихаря экспериментировал с многоканальной аппаратурой, накладывая свой вокал на инструментальные фонограммы западных исполнителей - с обязательным применением звуковых петель, магнитофонных колец и искусственных шумов.

Получившиеся в результате подобного коллажа студийные опусы резко отличались от основной части магнитофонной продукции, производимой отечественными рокерами. До этого с чужими фонограммами музыканты работали исключительно на уровне колец ( Братья по разуму , Театр , Леша Вишня), а эстетика искаженных кавер-версий эпизодически мелькала на альбомах Бэд бойз , Центра , Цемента , Веселых картинок . Но все эти достижения не шли ни в какое сравнение с опусами Коки - по крайней мере, в области уровня его работы со звуком.

Я никогда не считал себя музыкантом, - вспоминает Кока. - Но меня всегда интересовала конкретная музыка , поиск новых звуков и новых шумов. Долгое время мною двигало желание записываться наложением, не привлекая в студию дополнительных музыкантов .

Первой жертвой неуемной фантазии Коки оказалась попавшаяся ему под руку фонограмма группы Kraftwerk. На одну из флегматичных мелодий немецких электронщиков жизнерадостный Кока наложил уморительно смешной текст про дебила, исполняемый им в духе традиционных китайских песнопений. Связь трех культур: восточной, европейской и советской была налицо, причем самой авангардной из них в конечном счете оказалась русская: Голова - как часы, в ней стучит механизм/ Ну, а мозг-то там был?/Я не помню, забыл/Я - дебил, я - дебил, я - дебил, я - дебил .

Свою подрывную поп-деятельность Кока продолжил тем, что, найдя в пыльном подвале Дома культуры узкую металлическую трубку, установил на одном из ее концов микрофон, а во второй конец принялся наговаривать куплеты про летающий в небе шизоид. Получая в наушниках отраженный сигнал, Кока под шизоидную пинкфлойдовскую мелодию Brain Damage , неторопливые аккорды акустической гитары и бракованного синтезатора фиксировал на магнитофон прозрачную психоделику.

Сложно удержаться, чтобы не процитировать фрагмент из этого медитативного суперхита, посвященного парящему в стратосфере объекту. В небе летает шизоид/Вы видели, КАК он летает?/ Ах, Вы не видели?/А, Вы Стиви Уандер?/Тогда, может быть, Вы слышали, КАК в небе летает шизоид?/Вы слышали, КАК он летает?/С каким прекрасным саундэффектом он летает?/Не слышали? А, так Вы - Бетховен?/Так Вы композитор, да?/Так это Вы сочинили песню В небе летает шизоид?

Почти захлебывающийся дарксайдовский хохот в начале и издевательское инфернальное ржание в конце. После прослушивания подобных опусов перед глазами возникали образы материализующихся прямо из облаков гуманоидов - с антеннами на головах, трудовой книжкой за пазухой и книгой Гиперболоид инженера Гарина в когтистых лапах. Неопознанный объект под названием шизоид выглядел куда более многопланово и навязчиво, чем знаменитая летающая тарелка производства Гребенщикова-Гаккеля. Детище Коки напоминало то болтающуюся на нитке марионетку, то муху, бьющуюся между оконными рамами. В целом это был один большой прикол, но прикол вдохновенный и высокохудожественный...

Шел 1984-й год. В распоряжении Коки оказался убогий советский ритм-бокс. Николай Павлович усилил свой электронный потенциал внедрением несложных ритмов, смикшированных, в частности, с синтезаторными мелодиями из фильма Кабаре , фрагментами пластинки Метаморфозы Юрия Богданова и Эдуарда Артемьева, а также инструментальными вставками из Dark Side Of The Moon .

Но наиболее эффектным и продуктивным шагом Коки стала его концептуальная интервенция в джазовую плоскость. Низкий баритон Николая Павловича сливался в единое целое с потрескивающими пластинками новоорлеанских диксилендов и вполне респектабельных джаз-бэндов вроде Лестера Янга или Каунта Бейси. Кока блестяще имитировал специфическую манеру пения черных блюзменов и даже мог создавать иллюзию прослушивания старого патефона в одном из пивных баров Среднего Запада... Представьте еще исполнение алкогольных куплетов про умственно отсталых гегемонов труда и районных депутатов - голосом Марка Бернеса в сопровождении оркестра Утесова.

В лирике Коки и его друзей - новосибирских музыкантов, звукорежиссеров и магнитописателей присутствовали как минимум четыре основные темы. Во-первых, нетрезвые монологи извечного аутсайдера, который в редкие минуты просыхания и просветления демонстрирует вполне зрелые наблюдения: Пусть лилипуты мы, а где тут Гулливеры? /А нету их - попрятались в кусты .

Второй темой песен Коки были пародийные стихотворения, исполняемые им под звуки ретро-мелодий: Блондины не любят брюнетов, брюнеты не любят блондинов/Твой идеал - Нахапетов, мой идеал - Киндинов.../Ты плюс я - конечно же, минус/Мы - полюса земли/Тебе очень нравится Шишкин/Мне - Сальвадор Дали . И все это - в ритме фокстрота.

Третий вид опусов представляли психоделические изыскания - причем не только песни ( Паранойя , Шизоид , Председатель Мао ), но и фрагменты радиопостановок (посвященный аварии в Чернобыле Четвертый энергоблок ) и даже народные сказки. Одна из сказок посвящалась приключениям Змея Героиновича - с упоминанием всех видов наркотиков - от колес до LSD...

Помимо легких эстрадных жанров в репертуар Коки входили социальные песни, насыщенные явной антисоветчиной и гротесковым сатирическим отображением действительности. Часть из них была посвящена войне в Афганистане ( Давай, Егор! , Иерусалим , Убийство брата ), другая представляла открытую критику социалистического образа жизни. Многие из подобных композиций вошли в цикл, названный ДИМАКОК , поскольку являлись совместным творчеством Коки и гитариста Дмитрия Селиванова. Мы с Димкой в студии всегда сильно ругались, - вспоминает Кока. - Но работать с ним было интересно .

Селиванов играл на трубе (в песне Районный депутат ), на скрипке (в неопубликованной композиции На красном утесе ), накладывал вокал на мелодию из фильма Кабаре ( Дается план ) и пел несколько блюзов на превосходном английском языке. Сотрудничая с Кокой, гитарист Калинова моста , Гражданской обороны и Промышленной архитектуры пытался взять ортодоксальное мышление среднего советского человека, все эти идеи заплесневелые и довести это до некой степени абсурда - т. е. играть совершенно страшную, монотонную музыку . Реализация подобных планов просматривалась в композиции Конституция , в которой Селиванов ровным голосом читал отдельные положения из Конституции СССР (право на свободу вероисповедания, неприкосновенность жилища, тайну переписки), наложив на весь этот бедлам ломовую гитарную партию.

...Звукорежиссерские опыты Коки и сессии, записанные им вместе с Селивановым, носили неупорядоченный характер. Каждая из песен хранилась на отдельной пленке в рабочем сейфе - рядом с так называемой подрывной литературой . Друзьям эти опусы переписывались в хаотическом порядке, и число комбинаций их расположения на пленках учету не поддавалось. Полная неразбериха с аудиоархивом Коки наступила после того, как в конце 86-го года он, будучи предупрежденным о надвигающемся обыске, в спешке попрятал оригиналы всех треков по квартирам друзей.

...Записывая свои песни, Кока никогда не мыслил пресловутыми альбомными категориями и никогда не относился к своему творчеству слишком серьезно. Великолепный импровизатор, душа любой компании и любимец многих рок-музыкантов, он крайне негативно относился к идее целенаправленного распространения своих песен. Но природа оказалась сильнее разума.

Со временем его записи стали жить своей жизнью, словно птенцы, вылетевшие из родного гнезда. В Новосибирске их тиражированием занимался друг Коки Алексей Сенин (в будущем - сотрудник рок-журнала Тусовка и литредактор рок-газеты ЭНск ), в Ленинграде - Сергей Фирсов, в Москве - местные писатели . В народных редакциях сессии, сделанные в студии Каткова, самопроизвольно складывались в единое целое как сумма технологий , как единица творчества Николая Каткова и его друзей.

В конце 80-х, поддавшись настойчивым уговорам приятелей, Николай Павлович дал несколько живых выступлений в рамках импровизационного проекта Повидло , название которого лишний раз подчеркивало джемовый характер подобных акций. Как правило, на концертах Кока исполнял блюзы ( Паранойя ) и рок-н-роллы ( Старый панк ) - делал он это заводно и заразно, превращая традиционные стили в голимый панк-рок.

В середине девяностых Кока планировал записать серию концептуальных альбомов в духе музыки Шенберга под общим названием Кокафония . Он хотел составить эти работы из циклических зарисовок: Тишина , Рождение звука , Развитие и т. д. К сожалению, реализовать эти замыслы ему так и не удалось - Кока был и остается человеком настолько же талантливым, насколько и непрактичным. Он не вписался в капиталистическую эпоху, и его занятия музыкой отошли на второй план. Со временем он стал работать штатным звукорежиссером в филармонии, в одном из местных театров, где-то еще...

Когда в 96-м году вооруженные диктофонами и литрами портвейна журналисты попытались проинтервьюировать Коку, новосибирский Алан Парсонс внезапно вспомнил еще одну любопытную деталь из своего боевого прошлого. Примерно в 88-м году, столкнувшись с незапланированной популярностью собственных песен, он все-таки решился объединить их в двойной альбом. С помощью пульта Yamaha Николай Павлович перемикшировал всю антологию и выпустил ее в виде сборника. Тогда же Кока придумал дизайн обложки - на расчерченном в виде таблицы титульном листе в хронологическом порядке располагались исторические эпохи: палеозой, мезазой и т. д. Современную эпоху - впрочем, как и всю подборку песен, Кока назвал новым научным термином Шизазой (Наша Эра).

09.09.2002, Александр КУШНИР (100 Магнитоальбомов Советского Рока)