ALIAS  На смерть Брендона Уитни

Почему Alias не менее важен для поколения нулевых, чем Честер Беннингтон или Долорес О'Риордан

30 марта не стало Брендона Уитни (Brendon Whitney), более известного как Alias, американского рэпера и продюсера, одного из главных действующих лиц "другого хип-хопа", да и вообще всей музыки нулевых. Элиас не был так широко известен, как Честер Беннингтон (Chester Bennington) или Долорес О'Риордан (Dolores O'Riordan), но во многих отношениях он был таким же символом и голосом поколения. У всех троих разные истории жизни и смерти (трудоголика Элиаса подвело сердце, он скоропостижно умер от инфаркта, несколько дней не дожив до сорока двух лет), но все три потери заставляют лишний раз отрефлексировать то, какой была музыка конца девяностых – начала нулевых и как она изменила нас.

Еще со времен Битлз музыка была в первую очередь "голосом низов", социальным лифтом, выводящим шпану в люди. Классическим героем в роке, а уж тем паче в хип-хопе, был парень из тех самых низов, мечтающий об успехе и стремящийся завоевать мир. Исключения были не так редки, но никогда не складывались в свой собственный, альтернативный тренд. Хип-хоп герой должен был быть настоящим мачо, темнокожим (ну или на худой конец латиноамериканских корней), в его текстах должны быть тёлки, тачки, перестрелки, а социальная тематика – это бедность и безработица.

Брендон в эту картину мира отчаянно не вписывался. Он был мало того, что белым, так еще и прилежным мальчиком из хорошей музыкальной семьи. Дух хип-хопа он впитывал не только и не столько с улиц, сколько со страниц журнала The Source, а свою первую драм-машину не своровал в магазине и даже не скопил на неё денег приторговывая наркотой (ну или хотя бы разнося газеты), а получил в подарок от родителей. В мире большого хип-хопа, где в этот момент жестоко зарубались пацаны с разных побережий, Элиас был бы абсолютным чужаком, зато он отлично чувствовал себя в компании таких же, как он, "сложных ребят".

Он проявлял рвение и таланты и в поэзии, и в музыке, Он с одинаковым успехом сочинял замысловатые тексты, читал их в агрессивной, при этом очень техничной синкопированной манере, и сам же программировал к ним биты. В первый коллектив он вписался в 1996-м с благословения будущего коллеги по Anticon, рэпера Sole. Их объединяло то, что оба они ощущали себя серьезными поэтами и вообще искали новых художественных форм, стараясь уйти от прямолинейности мейстримового хип-хопа. Sole, например, практиковал тексты в духе Уильяма Берроула, напоминавшие ритмизованный поток сознания.

К концу девяностых Элиас переехал в Калифорнию и вместе с уже довольно многочисленной компанией единомышленников стал соучредителем лейбла Anticon. Компания подобралась та еще – в учредительный комитет вошли всё тот же Sole, ехидный кривляка и любитель вычурных нарядов Doseоne, нелепый усач, сын раввина Йони Вульф (Yoni Wolf) aka Why и еще несколько не менее ярких персонажей. Музыка, выходившая на Anticon идеально подошла бы под определение "пост-хип-хопа". Несколькими годами раньше в Бристоле от хип-хопа отпочковался трип-хоп, замешанный на соуле, блюзе и экспериментальной электронике. Теперь Anticon предлагали собственную, американскую версию, в основе которой лежали экспериментальная поэзия, рок и фри-джаз. Их тёмная и таинственная музыка идеально соответствовала духу времени – примерно тогда же ход набирал пост-рок, такой же странный, мрачный и абстрактный.

С приходом нового тысячелетия голос обрел новый герой – рефлексирующий интеллектуал. Он был формально успешен, ну или как минимум имел для этого успеха все основания (был, например, неплохо образован), но не торопился идти простой офисной дорожкой, сомневался в собственном выборе, боролся с демонами и вообще постоянно был "на сложных щах". Тьмы и мрака в этом дискурсе порой было не меньше, чем в гранже или классическом гангстерском хип-хопе, но это была темнота совсем иного рода – та, что тихо живет внутри и в конце концов приводит жителя современного мегаполиса к депрессиям и срывам.

Первый альбом Элиаса, "The Other Side Of The Looking Glass" идеально выражал эту повестку. Брендон то читал чётко и ритмично, то выдавал замысловатые синкопы, то сбивался на тихое гипнотическое бормотание, то переходил на свободный spoken word, не особенно связанный музыкальными рамками. В мире современного хип-хопа Элиас занял примерно ту же нишу, что Том Йорк (Tom Yorke) в роке. Он говорит от имени тех, кто до этого момента просто не имел своего голоса в музыке.

Удивительным образом, ближайшими друзьями и соратниками Элиаса и его коллег по Anticon стала тусовка немецких музыкантов, собранная вокруг лейбла Morr Music: группы The Notwist, Lali Puna, Ms John Soda, электронщик Styrofoam и другие. В своей среде немцы находились ровно в таком же положении: они были одинаково чужды и року, и немецкой электронике (которая по сей день так или иначе крутится вокруг техно), при этом их "индитроника" точно также была музыкой "рефлексирующих задротов" и начисто исключала всякий мачизм. Вместе у этого общества германо-американской дружбы (уж простите за прямую отсылку к такой непохожей на то, о чем мы сейчас говорим, группе) получались яркие и какие-то пронзительно грустные песни. Вот уж действительно, встретились два одиночества.

Когда я впервые показал одному из своих близких друзей трек "Misguided", его первым вопросом было: "Это что, новые Linkin Park?". И при всей несхожести стадионных нью-металлистов с тем, что делают Alias и Styrofoam, в этой ремарке было что-то очень точное. Linkin Park были идеальной подростковой музыкой – тем, что звучит в тот момент, когда от окружающей действительности хочется кричать. Музыка и тексты Элиаса (не поленитесь вчитаться в текст "Misguided", это и впрямь поэзия, которая бьёт наотмашь) играли примерно ту же роль для поколения выросших "книжных подростков", вступивших во взрослую жизнь в начале нулевых.

Казалось бы, после такого мощного старта Брендону оставалось только двигаться вперед и наращивать аудиторию. Но вместо этого Элиас все больше растет вширь: меньше читает, увлекается продюсированием и поиском новых музыкальных форм, постепенно отходит от сэмплированной музыки в сторону синтезаторов, ритм-машин и даже гитар. Альбом "Muted", вышедший всего годом позже дебютного диска, уже почти целиком инструментальный, а за ним следует две уж совсем необычные для рэпера работы: совместный диск с певицей Tarsier и инструментальная пластинка "Lilian", записанная в соавторстве с братом-духовиком (вы же помните, это музыкальная семья) и посвященная матери. Первая – нежная и меланхоличная, почти фолковая. Вторая – сложная и экспериментальная, уже стопроцентно подходящая под жанровый тег "IDM".

В июле 2006-го, на пике популярности, Элиас единственный раз выступил в Москве. Его концерт в Икре не собрал аншлага, но оказался совершенно ошеломляющим действом. Ничуть не смутившись тем, что народу в зале немного, Брендон отработал на двести процентов: сначала он играл инструментальные треки, виртуозно выстукивая биты на сэмплере, затем читал рэп, рифмовал на предложенные из зала темы, травил байки и всячески взаимодействовал с публикой, приводя немногочисленных, но верных зрителей в буйный восторг. В результате, концерт с несколькими выходами на бис, продлился более двух часов. Казалось, что через пару лет он соберет здесь клуб-тысячник, а каста посвященных будет гордо хвастаться тем, как видела его в формате почти квартирника.

Но следующего раза не случилось. В конце нулевых Элиас не то, чтобы вовсе исчез с радаров, но ушел в тень. В хип-хопе, даже альтернативном, пришли новые герои, рок и электроника снова разошлись по разным углам, а голосом "тех, кто сомневается" стали нео-соул певцы с высокими голосами вроде Джеймса Блейка (James Blake). В 2010-х Брендон, как это часто бывает с музыкантами, преодолевшими 35-летний рубеж, сбавил темп. Он по-прежнему принимал участие в работе лейбла, записывал инструментальные сольники (последний из них, "Pitch Black Prism", датирован 2014-м), делал ремиксы и продюсировал других артистов, но делал это чуть реже, чем раньше. Кажется, ему даже удалось найти общий язык со своими демонами: Брендон, как и полагается остепенившемуся "книжному подростку", вел вполне благополучную жизнь, был женат и растил двух детей.

Пока неизвестно, готовил ли Элиас новые записи и ждут ли нас какие-то посмертные релизы. Очевидно одно – главное Брендон сказать успел. В памяти для нас, его ровесников и тех, кто чуть помоложе, он уже навсегда останется большим музыкантом и большим поэтом. На вопрос "что для вас музыка нулевых", его имя всплывет одним из первых.

02.04.2018, Ник ЗАВРИЕВ (ЗВУКИ РУ)