Крис Кларк приезжает в Москву на фестиваль Red Park в парке "Красная Пресня", и по этому поводу рассказал Звукам о гении места, французских писателях-рэперах и математике.
Звуки: Крис, к чему вы сейчас готовитесь?
Кларк: Я приезжал в Москву больше года назад, а в этом году я планирую привезти немного свежего материала. Мне по нраву играть только если я могу показать что-то новое, иначе становится скучно.
Звуки: Вы привозите совсем новый материал, только что написанный, или, как другие музыканты — вы переосмысливаете и реставрируете старые и неизданные треки?
Кларк: Вы сказали "реставрируете"? Мне нравится эта аналогия. На самом деле, я стараюсь сочетать. Слушать старье мне не очень нравится, мне нравится все новое. Иногда я пишу музыку для отдельно взятого шоу, а потом никогда их больше не играю.
Звуки: То есть у вас в голове всегда есть концепция выступления?
Кларк: Да, но мне нравится, когда шоу приобретает пластичность: чуть-чуть импровизации, чуть-чуть нового материала, — и все накручивается на некие "якоря", чаще всего, это узнаваемые композиции, например, альбомные номера. Чтобы людям совсем уже тоскливо не было. Перед чередой концертов в этом году я примерно два месяца потратил на то, чтобы обдумать, как должна выглядеть визуальная составляющая выступления. Теперь я знаю, как это устроено, мне проще, и поэтому теперь я готовлюсь за 15 минут до выступления.
Звуки: Вы писали, что работа с визуальными художниками — это для ваших выступлений очень важно.
Кларк: Разумеется. Просто визуальное искусство — будь то видео или что-нибудь еще — оттягивает внимание от меня. Если тебе не очень нравится музыка, ты можешь всегда отвлечься на видео-арт. По моим наблюдениям, примерно 40% людей на концерте приходит слушать музыку. Всем остальным интересно выступление, шоу, визуальная составляющая — и разочаровывать этих людей нельзя.
Звуки: Вам проще, когда внимание оттягивается от вас?
Кларк: О да, еще как. У меня великолепный дизайнер света, он и в этот раз приезжает, и видео-материал, который мы возим в этом туре, тоже будет. Но мне просто очень по душе, когда сцена подсвечивается красиво и небанально, когда много света. Пускать видео-арт непрерывно — не моя идея, получается, все стоят перед огромным телевизором, а это никуда не годится. Моя девушка ставила хореографию для некоторых шоу, что мы играли (и просто для сведения: это не то выступление, что мы везем в Москву, простите). Я просто дал ей полную свободу. Глупо вмешиваться в процесс, если ты ничего в этом не смыслишь — как если бы хороший музыкант вдруг возомнил, что он и повар вообще-то ничего. Просто делай, что у тебя получается хорошо, — и будет интересно. Работать с теми, кому ты доверяшь, и те, кто настоящие профессионалы — это круто.
Звуки: А работать с другими музыкантами вам просто?
Кларк: Я это терпеть не могу. Мне не очень понятно, почему кто-то может захотеть, например, вдвоем писать одну картину. Это же неудобно. У каждой свой взгляд, а тут — оп — и у тебя отбирают кисточку. Мне нравится импровизировать с другими музыкантами, играть, но вот сочинять — это целая проблема.
Звуки: С кем вы бы хотели порабоать?
Кларк: Я бы хотел записать концептуальный альбом с каким-нибудь писателем. Было бы интересно.
Звуки: С кем-то конкретно?
Кларк: Хм. Флобер? Мишель Уэльбек? Пожалуй, вот эти двое. Скабрезные, маслянистые французские писатели — вот с кем было бы здорово сделать проект. Чтобы они, как Серж Генсубр, начитывали под музыку какие-нибудь похабненькие тексты.
Как ни странно, у Уэльбека действительно есть такой альбом ("Présence Humaine" 2000 года).
Звуки: К слову о городах и странах: вы живете в Берлине, а альбом записывали в Линкольншире — почему такой выбор?
Кларк: Там была очень здоровая обстановка для записи пластинки: там было так скучно, что ничего не оставалось, как сидеть и работать. В Линкольншире милая природа, но очень скучная: какие-то невыразительные поля. Я жил в амбаре и особо никуда не ходил — только на прогулки, катался на велосипеде, отжимался, а потом снова возвращался в амбар работать. Там все было такое серое, скучное, — и мне просто приходилось писать музыку. Сейчас вот я в Париже, и здесь-то, конечно, очень весело, чересчур весело, это отвлекает. В итоге я четыре месяца провел в амбаре. В Линкольншире все подозрительные: ты новичок, а местные жители не любят ни их, ни художников, и ты чувствуешь, что тебя могут похитить, а потом пытать где-нибудь в подвале. Соседи, конечно, ничего не говорили, и дерьмо собачье мне в почтовый ящик не опускали, но смотрели с подозрением. Хотя, может, я просто параноик. Может, они хотели меня пригласить на чай.
Пожалуй, неудивительно, что одна из новых композиций Кларка называется "Жить и умереть в Грантэме" (Грантэм - город в Линкольшире)
Звуки: Вы как-то обмолвились, что наркотики могут быть очень полезными музыке. Объяснитесь, пожалуйста!
Кларк: Я в это не верю! Господи, когда это я такое говорил? Наверное, очень давно. Теперь-то мне кажется, что любые наркотики делают музыку хуже. Я, например, ничего не могу написать, ни под чем. Ну, разве что исключение составляет кофеин. Мне нужен холодный ум. А почти все наркотики уничтожают серое вещество. На самом деле, секрет очень прост: чем больше
серого вещества — тем лучше музыка.
Звуки: Для вас музыка — это алгебра?
Кларк: Да, я все просчитываю. Я очень неплохо соображаю в чистой математике. И в математике музыки тоже. Математика и музыка — это мои любимые вещи. Я часто просчитываю все свои номера, беру стартовую точку, пишу несколько правил, а затем их развиваю. Иногда это может стать слишком выверенным, тогда тут нужно еще немного поработать.
Звуки: Вы любите повторять, что "Unfurla" — это предельно компьютерный альбом. В каком смысле?
Кларк: В том, что это чистое программирование, теория вероятностей. Я брал три ноты, а затем восемь — и задавал правила "если эта нота сыграет первой, тогда дальше будет такая-то последовательность", а затем вероятность того, что другая нота послужит триггером следующему отрезку, или delay или чему-то еще, что вы зададите. Поэтому каждый раз, когда я задавал программу и нажимал "play", выходило все совсем по-другому. И это восхитительно, это делает музыку абсолютно бесчеловечной, это чистые правила и ничего более. Я писал так, но потом немного импровизировал на пианино — это совершенно противоположная вещь. Это такая безаппеляционно важная музыкальная единица, которую нужно изучить. Мой любимый инструмент, если бы у меня было больше времени, я бы на нем играл куда больше.
Сейчас очень непросто играть на компьютере. И людям до сих пор нужно объяснять, что компьютер — это сложный инструмент. Соединить пару нот на пианино так, чтобы это звучало мило, может каждый, а вот с наскоку сделать интересный трек в компьютере удастстя далеко не каждому. Все могут делать более-менее приемлемую музыку, но делать идеальную музыку — очень трудно. Это примерно как с фанатами театра, которые критикуют кино: мол, это жульничество, вы можете монтировать, вырезать бракованные куски, а у актеров микрофоны — да, до какой-то степени это верно, но все же, камон. Люди не понимают, сколько труда вкладывают музыканты, пишущие на компьютере. Но мне нравится быть непонятным.
Звуки: У вас есть кумиры?
Кларк: Мне нравится Бах, Колтрейн. Мне нравится дисциплина последнего, что он играл по 12 часов в гостиничных номерах, и мне бы очень хотелось, чтобы люди больше занимались, чтобы они совершенствовались в том, что делают.
Звуки: Вы также говорили, что интернет — это очень плохо. Почему?
Кларк: Мы превращаемся в киборгов. У меня нет импланта, но я думаю про музыку исключительно в разрезе того, как я ее конструирую в компьютере. Очень модно сейчас презрительно относиться к компьютерам и покупать дорогущее оборудование, и я тоже так делаю, но больше всего на свете я все-таки люблю свой лэптоп. Но вот интернет — это абсолютное зло. Он полностью поглощает людей. Прокрастинация. Это постоянные обновления. Люди по полжизни убивают на то, чтобы проверить, нет ли нового комментария у них в блоге. Я больше так не делаю, и у меня столько времени высвободилось на по-настоящему нужные дела! Я сейчас немного как мудак звучу, да?
Clark на фестивале Red Park
Москва, парк "Красная Пресня"
1 августа
1981 – Группа Yes ушла в бессрочный творческий отпуск. Тревор Хорн занялся продюсерством, его коллеги — Алан Уайт и Крис Сквайр задумали создать совместно с Джимми Пейджем супер-группу под названием XYZ (сокращение от ex-Yes-and-Zeppelin). Спустя 2 года, наигравшись, Yes вновь собрались вместе в… »»
Leo PARKER (1925)
Bob ANDERSON (1934)
Paul ROTHCHILD (1935)
Glen D. HARDIN (1939)
Mike VICKERS (1941)
Стабблфилд КЛАЙД (1943)
Andy NARELL (1954)
Майк НАУМЕНКО (1955)
Todd TERRY (1967)