КОНЦЕРТ  Шейн МакГОВАН в нью-йоркской "Горбушке"

Эту корреспонденцию прислал Звукам человек, который последнее время живет в Нью-Йорке. Мы надеемся, что эти послания станут постоянными, и что у нас будет свой человек в музыкальной столице мира...

Когда-нибудь я перестану обманывать себя и стараться вернуть то настроение бесшабашности второй половины восьмидесятых. Когда-нибудь, но не сейчас...

Три часа ожидания в полутемном зале с хард-панк-ирландской группой на разогреве, клипами Devo, The Cure, Madness, Sex Pistols и The Clash и несмолкаемо ревущей толпой. Больше чем достаточно времени, чтобы рассмотреть нью-йоркский зал Irving Plaza, как две капли воды похожий на Горбушку с его огромными хрустальными люстрами, красным бархатом немногих уцелевших кресел и балконом, изучить сорта виски и пива в баре, подивиться огромным, но миролюбивым чернокожим охранникам с надписью "Неотложная медицинская помощь" на футболках, спокойно взирающим на беснующуюся толпу и выслушать все, что думают о Шейне МакГоване, гребаных организаторах, музыке и смысле жизни твои ближайшие в ней соседи.

И вот, наконец, Shane MacGowan and The Popes на сцене. Рвущаяся вперед толпа размазывает первые ряды по стенке. Все, кто мужественно отвоевывал свое место у сцены, сметены и выброшены назад. Но за несколько секунд до натиска мне все же удается его рассмотреть. Беззубый и страшный - он стоит, держась за микрофон, зажав между пальцами вечно прикуренную сигарету, сжимая в другой руке стакан с пивом. Его глаза совершенно никуда не глядят, а когда он поет, лицо остается неподвижным. Он отойдет от микрофона только тогда, когда вся группа спустится со сцены. Потом они вернутся, чтобы сыграть и спеть еще три песни на прощанье, а после нетвердой покачивающейся походкой он уйдет совсем.

Говорят, что Шейна выгнали из The Pogues не просто за пьянство, а за то, что у него начались проблемы с речью. Во время запоя такое случается. Теперь его вылечили. Не от пьянства - от проблем. Теперь он поет даже больше, чем раньше. "And if you know, don't let me go", - гудит Шейн в микрофон. "I love ya so", - подпевает ему зал. Последний альбом вышел три года назад, с тех пор ничего нового, ни одной новой песни. Немудрено, что большинство знает все тексты наизусть.

Банджо, скрипка, аккордеон и свирели замечательно дополняют его нарочито неокрашенный голос. У самой сцены над головой самых стойких бойцов летают тела отважных любителей покувыркаться. Когда они попадают в зону опасно близкую к загону перед музыкантами, их вылавливают охранники и выпускают обратно в зал через боковые проходы. В фойе и на балконе разморенная публика отдыхает, попивая пиво и более крепкие напитки. То и дело до меня доносится аромат раскуриваемого косяка. Короче говоря, рокенрольный угар во всей красе.

Но что-то сегодня явно не клеится. Похоже не я один стараюсь вернуть прошлое. Нет, это совсем не рок-концерт - это вечер для тех кому за тридцать. Все роли продуманы и аккуратно расписаны. Вот музыканты, совершенно трезвые и твердо выучившие партии, вот специально обученные группиз, кидающие со сцены пластиковые стаканы с пивом, вот два звукорежиссера и один телеоператор, управляющие звуком в зале, светом, записью и десятком телекамер, а вот и сам пьяный Шейн МакГован, но не забывающий слова, бесстрастно матерящийся и произносящий дежурные шутки. А вот приставленный к нему человек, в обязанности которого входит вовремя подливать Шейну пива и прикуривать новую сигарету. Да и зал, большая часть которого, судя по незагорелым рукам и ногам, только для сегодняшнего вечера сменила костюмы клерков на шорты и футболки, честно играет свою роль - выпивает, подпевает и пританцовывает, вспоминая минувшие дни. Дни, когда не было денег, да и билетов было не достать, когда на концерты попадали через форточки и туалеты, когда звук был такой, что слов не разобрать даже из первого ряда и когда любой концерт был как праздник, который может в любой момент кончится.

Его последние слова были "Good bye, London". Вряд ли это было шуткой. Возможно он всерьез считал, что поет в одной из своих любимых лондонских пивных. Возможно так оно и было на самом деле, а Нью-Йорк, Irving Plaza, стареющих фанатов и двухтысячный год я просто придумал. Кто знает, может быть сейчас восемьдесят восьмой, а всю эту историю навеяла его новая песня Fairytale of New York с последнего альбома The Pogues?

Когда-нибудь я перестану обманывать себя...