Цифровая музыка  Поющие электронщики

Ник Завриев о том, что заставляет продвинутых юзеров ПК, немых и анонимных электронных отшельников схватиться за микрофон и изливать романтическую душу в не предназначенных доселе музыкальных пространствах.

С тем, что экспериментальная электроника - это авангард и, в той или иной форме, будущее современной музыки, никто особенно не спорит. Но на пути развития этих "музыкальных нанотехнологий" неизбежно встает одна проблема - человеческий фактор. Ни для какого жанра мейнстримовый успех невозможен без героев-харизматиков. В электронике же бытует принцип прямо противоположный - она не только обезличена, но, зачастую, и вовсе анонимна. Дело здесь даже не в идеологии, сколько в специфике самой музыки. Электронщики люди не самые общительные, страсти к перформансу не питают, предпочитая даже во время концертов не поднимать глаз в зал и прятаться от публики за экраном "макинтоша". В этом, определенно, есть свои плюсы (отделить саму музыку от сопутствующей ей "шелухи" - давняя мечта многих артистов, к тому же никому ведь не приходило в голову упрекать, скажем, Мстислава Ростроповича за отсутствие перформанса), но что, если все-таки попытаться эту невидимую стену пробить? Самый надежный и эффективный способ - взять в руки микрофон. Ничто так ни оживляет и очеловечивает музыку, как присутствие вокала.

Стремление оказалось двусторонним - самым смелым из тех, кто поет песни, захотелось нового звука - этакого дизайнерского хитроумия. Первой тут, конечно, была Bjork - еще на концертах с тура к альбому "Post" в ее сетлисте то и дело появлялась неопознанная песня с достаточно смелой электронной аранжировкой, которая при ближайшем рассмотрении оказывалась вокальным экспериментом поверх трека LFO "Shove Piggy Shove" (классический idm разлива Warp Records). На ее синглах и вовсе обнаруживался весь цвет нетрадиционной электроники - Plaid, Sabres of Paradise и даже Beaumont Hannant. Ее альбом "Homogenic", записанный при участии Howie B и все того же Марка Белла (Mark Bell, LFO) уже без всяких допущений можно назвать idm-пластинкой. 1997-й вообще можно смело считать годом проникновения idm в мейнстрим: помимо выхода "Homogenic", случилось еще несколько знаковых событий. Aphex Twin выпустил сингл "Come To Daddy", который благодаря клипу Криса Каннингема (Chris Cunningham) сделал его поп-звездой, а Depeche Mode пригласили в качестве ремиксеров Speedy J и Andrea Parker.

Сами же электронщики петь пока не решались и даже сторонних вокалистов приглашали неохотно. У Mouse On Mars на альбоме отметилась вокалистка Stereolab, а Майк Парадинас (Mike Paradinas, u-Ziq), как-то раз получил от японской фанатки кассету с собственным альбомом, где поверх каждого трека был записан ее вокал. Казуми (Kazumi) появилась в роли "официальной вокалистки" на его следующем альбоме "Royal Astronomy", но опять-таки - всего в двух треках. Упомянутые выше Plaid, побаловавшись с вокалом на альбоме "Not For Threes", уже к следующей пластинке, эту тему вообще забросили.

Первыми, кто запел сам (хотя и явно не всерьез) были главные оторвы idm-мира: Ричард Джеймс (Richard James, Aphex Twin) и Джонни Хоук (Jonny Hawk, Global Goon). Первый исполнил до умопомрачения смешную песню про жену молочника, а второй, совершенно не стесняясь, подвывал и бормотал себе под нос чуть ли не весь альбом. Ход этот, надо сказать, был просто гениален. С одной стороны, Рич имен среди музыкантов такой статус, что любой его ход воспринимался ордой подражателей как прямой сингал к действию ("всем петь!"). С другой - idm всегда страдал о чрезмерной серьезности, это нарочито дурашливое пение вызвало в тусовке изрядное брожение умов и вообще, произвело крайне полезный встряхивающий эффект.

Примерно тут и произошел водораздел - одни, подобно Autechre, сохранили на лице серьезную мину и отправились искать счастья в авангардном саунд-дизайне, другие заняли позицию, которую можно описать как "вообще-то мы играем поп музыку, просто мы люди современные и на дворе уже скоро двадцать первый век, поэтому результат совсем не похож на то, что вы привыкли слышать по радио".

И тут на свет появляется пластинка, о которой можно смело заявить - вот он, альбом десятилетия. Ничто так сильно не повлияло на эту ветвь музыкальной истории, как диск Radiohead "Kid A". Все пути вдруг пересеклись в одной точке - экспериментальная электроника, дрожащий непоставленный голос и образ харизматического лузера. Дело в том, что раньше все поющие люди были пришельцами из иного мира. Даже Бьорк по меркам электронщиков-домоседов была "звездой из мира гламура и больших денег", но Том Йорк и Джонни Гринвуд для молчаливых интровертов, которые большую часть времени проводят в спальне за синтезаторами и общаются с внешним миром через интернет, были своими в доску. Radiohead хоть и были рок-звездами, позиционировали себя не как эпатажных авангардистов, а как задумчивых интеллектуалов, да и музыка у них вдруг зазвучала экспериментально, но тихо и по-домашнему.

Даже те, кто никогда не слушал гитарной музыки, обратили настороженные взоры к "Kid A". "Аранжировки хороши, но как же он странно поет:", с сомнением замечали одни. "Поет не хуже Глобал Гуна!", комично парировали другие. Здесь надо заметить, что в девяностые музыкальный мир был куда более сегрегирован. Сейчас любитель умной электроники запросто может слушать психофолк, пост-панк и ходить в клубы танцевать под Hot Chip и New Young Pony Club. Тогда же в плейлистах фанатов Autechre в лучшем случае появлялся какой-нибудь drum & bass или что-то из "нетленной классики" вроде Primal Scream.

После этого инди-рок и idm стали сближаться с невероятной скоростью. Особенно, как ни странно, преуспели в этом немцы - довольно быстро вокруг лейблов Monika Enterprise и Morr Music возник даже собственный стиль - "индитроника" (indietronica, т.е. indie + electronica). Характерными чертами его стали субтильный полушепчущий вокал (часто женский) плюс не менее субтильные минималистичные клавиши, похрустывающий и пощелкивающий бит. Гитары и прочую "живость" добавьте по вкусу. Среди хедлайнеров жанра были Laub, Barbara Morgenstern, Styrofoam, Static, появились даже свои поп-звезды. К их числу смело можно отнести Lali Puna (между прочим, любимчиков Тома Йорка) и, конечно, американский дуэт Postal Service. В этой группе объединились сладкоголосый вокалист индии-группы Death Cab for Cutie Бен Гиббард (Ben Gibbard) и хорошо известный в idm-кругах электронщик Джимми Тамборелло (Jimmy Tamborello, Dntel). Бен и Джимми решили сделать еще один шаг в сторону поп-музыки - чуть упростили структуру и начинили свои песни феноменально красивыми запоминающимися мелодиями. Результат превзошел все ожидания - пластинка "Give Up" продалась тиражом около миллиона экземпляров, а группа стала вторым по успешности проектом лейбла Sub Pop, уступив только Nirvana. Следом пошел и еще один американец, Александр Чен (Alexander Chen), выступающий под псевдонимом Boy In Static. Чен водит дружбу с европейской инди-тусовкой, и свой первый альбом выпустил в Германии на лейбле Alien Transistor, которым заправляет Маркус Ахер (Markus Acher) из группы The Notwist. Технически, из всех поющих электронщиков, Чен звучит наиболее близко к Radiohead образца Kid A, но радикально отличается от британцев настроением - подобно Postal Service, песни у Чена светлые, мелодичные и удивительно умиротворенные. Так, наверное, звучал бы Том Йорк, если бы прошел курс лечения в неврологической клинике и плотно подсел на антидепрессанты.

Совсем иной путь выбрали короли электроники девяностых Future Sound of London. Вообще исчезнув на несколько лет со сцены, они вернулись с пластинкой, которая опять обогнала всех на один шаг - это был даже не гибрид рока с электроникой, а просто рок-альбом, этакое монументальное психоделическое полотно под семидесятые. С учетом того, что предыдущие диски FSOL фактически были "звуковой аппликацией", т.е. не игрались, а клеились из кусочков, уход в стопроцентно живой саунд как минимум заслуживает уважения. Недавно на этот же тернистый путь ступил и Джеймс Лавель ( James Lavelle), выпустив рок-пластинку со своим "проектом переменного состава" U.N.K.L.E..

Двигается в сторону живого звука и Ульрих Шнаусс (Ulrich Schnauss), начинавший как стопроцентный айдиэмщик, Ульрих от альбома к альбому прибавил в размазанных гитарах и вокале, да и ритм-секцию оживил, тем самым, медленно, но верно двигаясь в сторону дрим-попа и шугейза. Немец, к тому же, всячески открещивается от собственной принадлежности к idm-тусовке - звук первого альбома, мол, был компромиссным, а сам он всегда тяготел к гитарному звучанию. Собственную генеральную линию Шнаусс подчеркивает и в выборе тех, кому делать ремиксы. Среди его клиентов - сплошные нео-шугейзеры вроде Asobi Seksu, либо выходцы из распавшихся уже культовых шугейз-коллективов начала 90х.

Однако самый яркий пример "запевшего электронщика" это, конечно, Саша Ринг (Sasha Ring, Apparat). Немец сделал себе имя, записывая точеный и насыщенный деталями, но абсолютно холодный idm по заветам Autechre, став одним из столпов жанра, и не стал в этом закукливаться, а предпочел расти вширь. Сначала Саша увлекся танцевальной музыкой, а затем и вовсе собрал живую группу. Гастролировать с живым составом Саша поначалу не решался, да и к микрофону сам не подходил, подключив к процессу вокалиста Раза Охару (Raz Ohara), однако, в конце концов "сломался", запел сам и именно вещи с его вокалом ("Arcadia" и "Birds") стали на его, и без того замечательном альбоме "Walls", лучшими.

Саша сделал еще один важный шаг - собирая группу, он сразу думал о том, как исполнять этот материал живьем. Дело в том, что даже FSOL, у кого на записи нет ни одной сэмплированной ноты, живьем выглядят довольно жалко - вместо рок-группы перед зрителями оказывается сомнительное шоу, где живьем исполняется едва ли половина и даже вокал частенько идет в записи. Аппарат же намеренно "минимализировал" живой сетап, отказавшись от "подложек". "Я не могу позволить себе возить с собой много музыкантов, - говорит Ринг, - поэтому каждый из нас должен выполнять максимум работы на сцене и играть как минимум на двух инструментах".

Но, как ни стараются электронщики перевоплощаться, а в умении устроить перформанс артисты старой школы дают им огромную фору и кто-то рано или поздно должен был этим воспользоваться. Самыми смекалистыми оказались Mouse On Mars, которые и раньше пользовались репутацией лучшей концертной группой среди электронщиков. Про них даже небезосновательно поговаривали, что их альбомы - бледная тень живых выступлений, а тут еще и решили "укрепиться", расширив для записи сингла "Wipe That Sound" состав фронтменом старой пост-панк группы The Fall Марки Смитом (Mark E. Smith). Получилось до того хорошо, что Ян, Энди и Марк решили и дальше работать вместе, образовав трио Von Sudenfed. Свежеиспеченная группа отлично вписалась и в очередной виток моды на пост-панк, и в перманентно доминирующий в музыке двухтысячных тренд ко всевозможным смешениям и возвратам.

Похоже, что именно в этом направлении стоит ждать развития событий, благо почва под такими коллаборациями уже "унавожена" - в танцевальной электронике редкая пластинка сейчас обходится без "guest appearance" пары-тройки звезд восьмидесятых. Тут и Гари Ньюман (Gary Numan), и Ховард Джонс (Howard Jones), и Африка Бамбата (Afrika Bambaataa). Так что если вдруг на следующем альбоме Telefon Tel Aviv вдруг запоет, скажем, Лори Андерсон - не удивляйтесь.

20.02.2008, Ник ЗАВРИЕВ (ЗВУКИ РУ)

Цифровая музыка - свежие публикации: