Перед вами - два очень разных текста, поводом к написанию которых стало трагическое событие: уход из жизни Егора Летова. Автор одной статьи прислал ее в редакцию с пометкой "Я совершенно не настаиваю, чтобы Вы его вешали на "Звуки", но и не послать его я тоже не могу." Автор второй - отказывался писать о Летове. Но в итоге каждый дает нам возможность задуматься об очень важных вещах.
Не
сказать, чтобы я был Настоящим Большим Фанатом
Гражданской Обороны. Я не слушал эту группу в 14-15 лет, когда, по идее, было
самое время. Я с самого раннего детства видел надпись "Гр.Об." на
заборах и стенах домов, однако никогда не писал этой аббревиатуры. Я не пел gод
расстроенную гитару "Все идет по плану". "Лоботомия" и многие
другие знаменитые
песни прошли мимо меня, занятого в то время совсем иным. Однако я склонен считать, что мне повезло. Уже в сознательном возрасте, слушая в основном всяческие хитросплетения Роберта Фриппа (Robert Fripp) и ему подобных, однажды утром в день своего рождения я позвонил другу и попросил купить билет на вечерний концерт "Обороны" в ДК Горбунова. С тех пор творчество Егора Летова заняло серьезное место в моей жизни. Начав с "Долгой Счастливой Жизни", через "Реанимацию" и старые песни к "Зачем снятся сны", я всю дорогу нисколько не сомневался, что имею дело с гением. Какой, к черту, "последний советский панк"? Великий российский поэт и музыкант. Кто-то сказал, что в России было и есть, по гамбургскому счету, только две великих группы - АукцЫон и "Гражданская Оборона". Если быть пристрастным, то я сам найду несколько нестыковок в этом тезисе. Но, по большому счету, этот человек был совершенно прав. Теперь у нас остался один Леонид Федоров - не потерять бы и его. Ведь Егор Летов ушел совсем молодым. Несмотря на то, что "Гражданская Оборона", кажется, была всегда, и обещала оставаться вечной. А теперь, если подумать, хороших рок-музыкантов младше Егора почти и не осталось. Летов, без сомнения, не относился к числу тех творческих людей, которые выверяют свой каждый шаг и "неизменно радуют результатом". Метод Летова был в том, чтобы падать и вставать, снова падать и снова вставать, идти на амбразуру и направляться туда, куда еще не ступала нога человека. И Егор достигал результата. Будучи и по жанру, и по способу жизни выходцем из андеграунда, он находился большую часть жизни на тех вершинах, которые большинству и не снились.
Сложно оценивать такого человека. Наверняка же, будучи в свое время панком,
Летов делал много такого, что в позднем периоде сам для себя считал
неприемлемым. И с точки зрения религии, общественной морали его творчество было
весьма неоднозначно. При этом совершенно никаких сомнений не вызывает то, что Летов
сделал умнее многие тысячи человек, подбросил им какой-то смысл, дал им
какой-то свет, пищу для размышлений. В ночь смерти Летова я читал его интервью на сайте "Гражданской Обороны" и удивлялся: оказывается, Егор ушел очень далеко от того себя, каким он был раньше, и уж тем более от того образа, которым его наградили пресса и общественное мнение.
Он на высоком уровне рассуждал о футболе, прекрасно разбирался в новинках
литературы и авангардной музыки, говорил о своих творческих планах, в числе
которых были новые проекты с братом Сергеем, саксофонистом-прогрессивщиком...
Спокойно и взвешенно, с позиции мудрого и много повидавшего человека, говорил о
смерти и жизни. К примеру, отвечая на вопрос о том, какой опыт дало ему
трехмесячное пребывание в психушке, он отметил: "Один из основных уроков,
что я там получил - перестал бояться смерти, во всяком случае, в гораздо
меньшей степени".
Я просто хочу еще раз подчеркнуть, что масштаб потери мы осознаем далеко не
сразу. Что ушел действительно великий поэт, великий музыкант и один из тех
людей, которыми по праву могла бы гордиться наша страна. Могла бы - но не гордилась. Есть какая-то пугающая символика в том, что в один день отказался от власти Фидель Кастро и умер Егор Летов. Не хочу говорить о том, что революция проиграна навсегда. Все революции неоднозначны. Но мир, боюсь, изменился. Теперь, в эпоху глобализации, интернета и "Фабрик звезд", стать новым Кастро и новым Летовым будет гораздо сложнее. А еще более пугающая символика в том, что у этой страны теперь нет Гражданской Обороны. И никто, кроме нас, в этом не виноват. P.S. Егор Летов похоронен на Старо-Восточном кладбище города Омск рядом с могилой своей матери.
|
Есть такая разновидность споров: когда речь заходит о покойном артисте,
рассуждать, вовремя или не вовремя он умер. Если
оставить за скобками этическую несостоятельность подобных разговоров (ибо никто
и никогда не умирает вовремя - человек или не успел что-то сказать и сделать,
или уже наворотил такого, что не изменишь и не исправишь), то суть их сводится
обычно к тому, ушел ли из жизни музыкант признанным, вкусившим славы и
почестей, реализовавшим свой потенциал и
творческие амбиции - или безвестным, недооцененным, так и не создавшим самые
главные и лучшие свои вещи. И хотя история не знает сослагательного наклонения,
и о событиях неслучившейся части жизни можно лишь гадать - эти гадания
возникают снова и снова. И версии могут быть любыми - от более или менее
обоснованных изучением жизни и творчества объекта до самых фантастических и
спекулятивных. В мировом
рок-мартирологе соседствуют имена людей, вознесенных на пьедестал уже после
смерти, и тех, кто был кумиром миллионов, но оказался забыт чуть ли не сразу
после похорон. То, что Егора Летова будут оплакивать тысячи людей, было ясно еще тогда, когда никто всерьез не задумывался о вероятной дате его смерти. Культовый музыкант, яркая, незаурядная личность - у таких всегда множество почитателей. Как и врагов. Однако когда Летов умер, эти враги повели себя неожиданно прилично: в основном промолчали. Одиночные выкрики в ЖЖ выглядели больше как попытки неумелого эпатажа. Если взять на себя смелость подводить какие-то промежуточные итоги, можно сказать, что это была хорошая смерть и хорошие проводы. И немолодые усталые циники, и юные "гробоманы", считавшиеся всегда чуть ли не самой ужасной разновидностью рок-фанатов, вели себя более чем достойно. Это внушает гораздо большую надежду на долговечность памяти о Летове, чем любые истерики; в этом чувствуется не поклонение идолу, а уважение к творцу, учителю, наставнику. В то, что он жил и пел не зря, иногда с трудом верилось на его концертах, среди беснующейся полупьяной толпы, не видящей, казалось, и не слышащей человека с гитарой на сцене. Теперь в это не только хочется, но и можется верить. Такой вот парадокс. Или тот самый катарсис, о котором неоднократно говорил, писал, пел Егор, и который в последний раз случился с теми, кто его слушал? Но есть одна вопиющая деталь, говорить о которой противно, но необходимо. В ракурсе которой Летов умер просто катастрофически не вовремя. Умри он лет на 15-20 раньше - яростным андеграундным певцом, известным лишь кругу избранных, или же адептом утопического коммунизма, борцом за "солнечные ценности" - ее бы не было. Умри он позже - почтенным панк-мэтром, психоделическим гуру или просто отошедшим от рок-н-ролльных дел философом - ее бы тем более не было. Я говорю о реакции на его смерть нашей бульварной прессы. Которой 15-20 лет назад просто не существовало, и которая, даст бог, вскоре либо захлебнется собственным дерьмом, либо примет хоть сколь-нибудь человеческое обличье. Ибо к тому, что она вытворяет сейчас, слово "человеческое" неприменимо. Надо сказать, что у самого Летова отношения с прессой всегда складывались непросто. В те годы, когда о роке, а тем паче о панке писал всерьез только самиздат, Егор, прекрасно понимая, что продвижение его музыки и идей впрямую связано еще и с печатным словом, все же крайне дозированно давал интервью, половину которых сочинял сам. И дело не только в том, что перестройка до периферии доходила с опозданием на 2-3 года, и даже в конце 80-х за неосторожно сказанное слово можно было нешуточно поплатиться. Дело в том, что Егор в области печатного слова качество предпочитал количеству: нужно было распространять не просто информацию, а правильную информацию. Не только говорить то, что необходимо, но и быть уверенным, что сказанное будет передано без искажений. Так появились знаменитые "ГрОб-хроники" - летопись создания классических альбомов Гражданской Обороны, Коммунизма и ряда побочных проектов, написанная лично Егором и гулявшая в списках по всей стране; иногда она доходила до слушателей даже прежде музыки. Так появились "интервью с самим собой" - их было несколько и не все назывались так, но они до сих пор лучше и полнее прочих повествуют о том, что было для Летова самым важным. Как в искусстве, так и в жизни. В 1993-1995 годах, на пике своего хождения в политику, Егор внезапно обратился к центральной прессе - в основном, в силу момента, не музыкальной. И, соответственно, рассматривался там больше как идеолог, чем как рокер. Результат оказался неоднозначным и, похоже, Летова не совсем устроившим. Во всяком случае, в дальнейшем речь снова шла о Летове-музыканте - уже классике направления, "отце сибирского панка" и так далее - и разговоры эти велись в основном в специализированных изданиях. Контролировать всю эту массу статей и рецензий уже не представлялось возможным, однако в отношении интервью Летов вел себя по-прежнему весьма избирательно, иногда даже предвзято; нужно было заслужить репутацию человека "своего" или, как минимум, "правильно понимающего", чтоб к нему подступиться. Побочным эффектом стала определенная нетерпимость к критике или иронии. Но важнее было то, что в результате информационная цепочка музыкант-журналист-читатель/слушатель - почти не давала искажений в среднем звене. Возможно, именно с целью минимизировать эти искажения Летов, отказывая в интервью даже опытным журналистам, терпеливо отвечал на повторяющиеся и зачастую не самые интеллектуальные вопросы поклонников на своем сайте. Такая стратегия позволила ему практически свести на нет публикации о нем в желтой прессе. Кроме того, такой эпатажный в глазах рок-сообщества персонаж как Летов давал именно для бульварных СМИ слишком мало поводов писать о себе: не тусовался с модными фигурами, не устраивал скандалов и мордобитий в публичных местах, не светился особо в телевизоре и на радио, не получал орденов и приглашений на светские вечеринки, не женился и не разводился по десять раз в год... то есть вел себя неинтересно. Играл концерты и записывал альбомы - только и всего. Для "акул пера" это не пища.
Есть что-то противоестественное в желании обывателя читать в газетах о том, кто
из знаменитостей с кем спит и что ест - но самое малое извращением
представляется желание обо всем этом писать. И не надо говорить, что, мол,
работа такая - работу каждый выбирает себе сам. Иногда в той же желтой прессе
появляются обиженные статьи: артист, мол, избил
журналиста при исполнении последним служебных обязанностей. На проверку всегда
выясняется, какими конкретно были эти обязанности: залезть с камерой в роддом
или в больничную палату, задать при всех интимный вопрос, сказать публично
пакость. В цивилизованном мире на это есть законы о защите чести и
достоинства, о нарушении приватности. У нас об этом пока
можно лишь рассуждать, а на деле - разве что дать в морду. Иногда помогает, но
чаще становится поводом для новой серии статеек.
Музыкальная пресса вела себя по-людски - опубликовала
некрологи или эссе, где речь шла о творчестве, о музыке, о вкладе Летова в
искусство и чьи-то отдельные жизни. Никто и не помыслил сводить какие-то
застарелые счеты или копаться в интимных подробностях. Водораздел прошел по
внутреннему пониманию
сути профессии: доносить до читателя мысль, информацию - или кормить обывателя
жареным. "Читатель ждет" и "пипл хавает" - это разный подход. Cлишком многие
путают журналистов и акул, но отличие в том, что журналистам, наблюдающим
творящиеся ныне вокруг Летова акульи пляски, очень хочется пойти и помыться.
Екатерина БОРИСОВА |
Дата рождения:
10 сентября 1964
1981 – Группа Yes ушла в бессрочный творческий отпуск. Тревор Хорн занялся продюсерством, его коллеги — Алан Уайт и Крис Сквайр задумали создать совместно с Джимми Пейджем супер-группу под названием XYZ (сокращение от ex-Yes-and-Zeppelin). Спустя 2 года, наигравшись, Yes вновь собрались вместе в… »»
Leo PARKER (1925)
Bob ANDERSON (1934)
Paul ROTHCHILD (1935)
Glen D. HARDIN (1939)
Mike VICKERS (1941)
Стабблфилд КЛАЙД (1943)
Andy NARELL (1954)
Майк НАУМЕНКО (1955)
Todd TERRY (1967)