Олег КОВРИГА  Абсолютно несоветский человек

В субботу, в день, когда Майку Науменко исполнилось бы (эта треклятая "бы"!) 60 лет, мы поговорили с продюсером, организатором огромного числа подпольных советских концертов Олегом Ковригой о том, что за человек был Майк, о его семье, о предательстве и поддержке близких людей, а также порассуждали о том, каким был советский рок-н-ролл и жив ли русский рок сегодня.

"Поздравили друг друг с тем, что Майку - 60"

Звуки: Какая первая история приходит тебе в голову, когда ты вспоминаешь Майка?
Олег Коврига: Первая история – это как в 1981 году ко мне пришли приятели и начали записывать с магнитофона на магнитофон концерт Майка в ДК "Москворечье", который потом вышел как "Blues de Moscou". Перед этим меня ещё звали на концерт "Аквариума" в ДК Кусковского химзавода, и я им сказал, что я это ваше советское г**но слушать не буду. Меня тогда исключительно западная музыка интересовала. В общем, я краем уха слушал, как они стали писать, и сначала кривился. Но вынужденно слушать пришлось. А потом уже, к началу 82-года, подсел конкретно. А через много лет мы этот же "Blues de Moscou" и выпустили.

Звуки: После того, как ты начал заниматься нашим роком, вы с Майком стали друзьями?
Олег Коврига: Что дружил с Майком, сказать нельзя, но общался. Тем более, что один раз он выступал вместе с Цоем у нас дома. А потом, когда он помер, получилось, что я стал общаться со всем его окружением. Я дружу с его женой, с его ребёнком, теми его музыкантами, кто остался жив, со всеми его друганами. Сегодня, в 60-летие Майка, с Кирилычем поговорили (Валерий Кирилов, барабанщик "Зоопарка" – прим. ред.), с Храбуновым (Александр Храбунов, гитарист группы – прим. ред.), с Грачом, который был его директором. Поздравили друг друга с тем, что Майку – шестьдесят.

Звуки: Вот кстати о тех, кто остался жив. Ты как считаешь: рок мёртв или ещё нет?
Олег Коврига: Рок – это скомпрометированный ярлык, поэтому меня совершенно не волнует, мёртв он или нет. Есть авторы, которые продолжают писать, так что я считаю, что всё нормально. Может быть, в плане слов всё стало хуже, но в плане музыки улучшилось на порядки. Тогда люди у нас играть почти не умели, а сейчас много хороших музыкантов.

Звуки: Мне иногда начинает казаться, что русский рок сходит на нет. Убеди меня в обратном, пожалуйста, я очень волнуюсь!
Олег Коврига: Это всегда был очень маленький сектор из всей музыки. Просто тогда, в советское время, было много всякой фигни. Были, конечно, и хорошие исполнители, которые пытались делать хоть что-то в тех условиях. Слов в песнях, это, конечно, не касалось, а вот музыку да, делали. Тамара Миансарова, например, неплохой исполнитель. Магомаев, Кобзон… А у рока в масштабах страны был очень узкий круг слушателей. Мне всё наше рок-движение напоминало двух солдат, которые бегут как целая армия, с криками "за Родину!", а на самом деле их всего-то два. Сейчас музыкантов больше. Понятно, что основную часть всё равно занимает какая-то попсня, но лично я в этом ничего плохого не вижу. Зато и рокеров теперь тоже больше.

Звуки: Меня в этой связи волнует, забывают Майка или нет? Много новых музыкантов, старые рокеры отходят на второй план.
Олег Коврига: В узких кругах не забывают. Как его издатель, могу сказать, что круг слушателей Майка очень узок, но, знаешь, он такой. Плотный. Так что не забывают и не забудут. Как не забудут, например, Гоголя. Сейчас ведь почти не покупают его книги, я уверен, но он же всё равно остаётся великим писателем. Также и Майк остался великим автором и исполнителем. Круг его почитателей стабилизировался, как бывает со всякой нормальной классикой.

Акула Касаткина

Олег Коврига: Ты, я знаю, делаешь материалы про авторское право. Про Майка и авторское право есть не столько поучительная, сколько грустная история.

Звуки: Интересно. Расскажи, пожалуйста!
Олег Коврига: Таких грустных историй было мало на моей памяти. Когда Майк помер, у него остался сын, остались родители, и права на творчество Майка оформил на себя его папа, Василий Григорьевич Науменко. Он был замечательный человек, у меня с ним были прекрасные отношения, я его очень люблю. Хотя окружение Майка бухтело, что вот, мол, дедушка Вася… В общем, он довольно жёстко вёл себя по отношению к Майку, однажды даже разбил его гитару. Но при этом он совершенно порядочный человек. И он все-таки советский научный работник, преподаватель. Понятно его желание вернуть ребёнка, который начинает уходить куда-то в непонятную сторону.
В общем, он оформил на себя все права, и правильно сделал, я считаю. Дедушка все деньги, которые получал с прав, делил на троих наследников – он, отец майковский, Галина Флорентьевна, майковская мать, и Женя, сын Майка. А затем у Василия Григорьевича случился инсульт. Он выжил, но мозг его почти умер. А ещё у Майка была сестра Таня, которая тоже умерла. У Тани осталась дочь Надя. И вот эта Надя Касаткина, майковская племянница, когда дедушка уже перестал соображать, пошла с дедушкой и бабушкой в нотариальную контору и переписала на себя все их наследство. Дедушка не мог уже понимать, что подписывает, а бабушка, как человек кристально честный и крайне порядочный, никогда не читала ничего, что подписывала. И потом это вскрылось случайно, когда Галине Флорентьевне сказали: "А знаете, что Надя у нас наследница всех авторских прав?" Она воскликнула: "Не может быть, как это? Надя, ты что, подписала на себя и авторские права тоже?" На что Надя ей ответила: "Бабушка, ты ничего не понимаешь, до свиданья".

Звуки: Ничего себе история! Вы попытались что-то предпринять, чтобы восстановить справедливость?
Олег Коврига: У нас был коварный план: Галина Флорентьевна подаёт в суд на то, что все отписано Наде, ведь она наследник первой руки. Суд половину наследия Василия Григорьевича переписывает на неё, в том числе авторские права. И после этого мы меняем оставшуюся половину авторских прав на все материальное, потому что это материальное никого не интересовало, естественно. Но эта с**а, когда про план прознала, бабушке устроила абсолютно зелёную жизнь: "Я тебе отключу телефон, я тебя выгоню из квартиры, это моя квартира". В общем, я считаю, что Надя её со свету сжила.

Звуки: То есть сейчас все записи Майка, которые продаются…
Олег Коврига: Это все авторские отчисления Надежде Юрьевне Касаткиной.

Звуки: И правда, очень грустная история.

За свою биографию не бился

Звуки: Ты упомянул, что отец Майка поначалу не особенно поддерживал увлечение сына рок-музыкой. А что мама? Как она отнеслась?
Олег Коврига: Его мама была золотым человеком, исключительно доброжелательным, никогда не ругалась. По крайней мере, я не могу себе этого представить. Она не то, что поддерживала его увлечение, она поддерживала его как сына. Как-то Майк спел ей песню "Уездный город N", а она же очень длинная. И Галина Флорентьевна ему говорит: "Миша, всё хорошо, но ты как-то вот размазал. А надо бы покороче, покомпактнее". Она в это не врубалась совершенно, но она его всегда поддерживала по-человечески.

Звуки: А ведь в те времена профессия рок-музыканта, мягко говоря, не очень приветствовалось.
Олег Коврига: Да даже слушать рок, особенно западный, не очень приветствовалось. Нас однажды на Октябрьской принял мент. Мы там встречались каждый день, давали друг другу всякие западные пластинки. И нас неоднократно принимали менты, а один раз какой-то капитан говорит, мол, советский человек должен слушать русскую музыку, а не всякую там еврейскую. На что ему тут же кто-то сказал: "А что бы на ваши слова вам сказал Владимир Ленин?" И он сразу захлебнулся. Потому что пролетарский-то интернационализм никто не отменял.

Звуки: Поговорим ещё про Майка?
Олег Коврига: Да, чтоб не только про всякую гадость.

Звуки: Хочется какую-нибудь хорошую историю про него, про то, с кем он любил играть больше всего.
Олег Коврига: То, что он часто играл с Цоем – это просто по жизни так получилось. Они дружили, и вдвоём как-то играть веселее, чем одному. С Борей (Гребенщиковым – прим. Звуков) он редко играл, только в самом начале. Боря за Майка бился, пытался его куда-то выписать, а Миша был человек ленивый, не любил особо выезжать.

Звуки: А как же гастроли?
Олег Коврига: На последнем этапе, когда Грач был директором группы, они гастролировали по стране довольно плотно. Но нельзя сказать, что Майку это было по душе. Как-то он ездил, но не активно. Он не бился за свою биографию, и к тому же абсолютно со всеми был демократичен на 300%, не выпендривался никогда ни перед кем. К людям относился хорошо. Было очень мало персонажей, которых он не любил. Я точно знаю про двух. Он не любил своего бэк-вокалиста Александра Донских. Сначала-то он к нему относился нормально, а потом, когда Донских начал перетягивать одеяло на себя, брать многоканалки и на них сам петь, вот тут Майк напрягся и сказал, что это уже совсем не дело, а не пошёл бы ты.

Звуки: А второй кто?
Олег Коврига: А второй был такой Игорь Свердлов по кличке Птеро Д'Актиль, который помогал ему записывать "Сладкая N" в "Театре Кукол". Это мне Наталья рассказывала: "Идём мы с Майком по улице, а он мне говорит, что навстречу идёт Птеро Д'Актиль и надо переходить на другую сторону. А потом шепчет: "поздно, он нас заметил…"

Звуки: Мы с тобой сейчас сидим на концерте Ольги Арефьевой, а когда-то она сказала про тебя, что ты остаёшься светлым человеком в нелёгкой среде, в которой обиды и конфликты возникают на пустом месте. Вот вторая часть фразы меня очень удивила. Мне всегда казалось, что рок объединяет, поэтому здесь царит особая, дружеская атмосфера.
Олег Коврига: На самом деле, так везде, в любом мире. Вот я – научный работник, химик. У нас тоже были свои закулисные игры и даже термин был для этого – политическая химия. Как сказал Малкольм Макларен, рок-музыканты – это, в основной своей массе, люди грубые, невежественные, неинтеллигентные и часто совершенно неодухотворённые. Абсолютную правду сказал.

Звуки: А как же Майк?
Олег Коврига: Майк, наоборот, был очень интеллигентный.

Звуки: Редкий представитель своего вида?
Олег Коврига: Конечно. А ещё он никогда не лез ни в какую политику. Советская власть у него была на каком-то заднем плане. Он её не замечал.

Звуки: Не протестный музыкант был?
Олег Коврига: Да, именно. У группы "Зоопарк" нет никаких идеологических песен. Например, "Серый туман и дождь, светает, шесть утра. Вот и наступило то самое завтра, о котором я что-то слышал вчера". Конечно, людям, лояльным к советской власти, это было слышать дико. Мол, что это за декадент проклятый, несоветский человек. А он и был абсолютно несоветский человек, но его это мало волновало.

Единственная хорошая советская рок-группа – "Зоопарк"

Олег Коврига: Есть ещё и такая история про Майка. В почти перестроечное время в Москве работала "Рок-лаборатория", но были и подпольщики во главе с Ильёй Смирновым. И я там тоже с ними был. Мы все очень плохо друг с другом общались, враждовали. На самом деле, это КГБ очень ловко проводило политику "разделяй и властвуй". Мы друг с другом воевали, с теми людьми, с которыми я сейчас дружу. Однажды "Рок-лаборатория" написала на нас донос, что вот, такие-то издают подпольные журналы, занимаются подпольными концертами. И "Рок-лаборатория" так развела народ, что многие эту бумагу подписали, в том числе мои хорошие знакомые.

Звуки: Обидно.
Олег Коврига: Это точно. А Майк дружил со всеми, и после этой истории спросил у Саши Липницкого: "Саша, скажи, пожалуйста, зачем ты это сделал, зачем ты подписал?" Майку, как человеку порядочному, это было неприятно. А в другой раз сидела компания, и кто-то по Саше Липницкому прошёлся как по врагу. На что Майк, выждав паузу, сказал: "Ребята, очень вас прошу в моём присутствии про моих друзей плохо не говорить".

Звуки: Такие истории совершенно по другому открывают его личность. С виду же он был угарный рок-н-ролльщик.
Олег Коврига: Его угарность была только в его любви к пьянству. Ни в каком другом проявлении угарности не было. А пил Майк каждый день, причём, помногу.

Звуки: Считаешь, это мешало ему писать?
Олег Коврига: На самом деле, у него есть песни, которые он писал незадолго до того, как помер. До сих пор неизданные "Час быка", "120 минут". Но если бы он не пил, наверняка, написал бы больше. Ещё у него есть тексты, которые вообще песнями не стали. У Кириллыча лежит тетрадка с такими текстами.

Звуки: Есть надежда услышать, скажем так, новые песни Майка?
Олег Коврига: Ну как… Была песня "Никто меня не любит, все только обижают". Вроде бы они её пели, но никто её не слышал. Кириллыч утверждает, что пели, и даже майка была такая, есть фотография, где он стоит в этой майке.
Случались смешные истории, когда на позднем этапе Майк стал забывать слова. Песня "Я забываю, я начинаю забывать" как раз про это. В тот момент, когда Майк забывал слова, он начинал делать вид, что что-то случилось с аппаратом. Стоит, губами шевелит, руками разводит и показывает на звукооператора, мол, он виноват. Звукооператора Илюху Маркелова это дико раздражало. Он долго ждал момент, и однажды, когда Майк опять начал историю со "сломавшимся" аппаратом, Илюха врубил ему голосовой канал на полную мощность. Всем стало понятно, что Майк просто стоит и что-то в микрофон шепелявит. В общем, больше история не повторялась, Майк вёл себя честно.

Звуки: Несомненно, Майк был самый первый настоящий рок-н-ролльщик, и на всех он оказал сильное влияние. Ты знаешь какие-то современные группы, которые совершенно очевидно идут по стопам Майка?
Олег Коврига: Да, настоящий рок-н-ролл – это был действительно только "Зоопарк". Я даже знал людей, которые нашу музыку не любили и говорили, что есть только одна хорошая советская рок-группа – это "Зоопарк".
Я недавно выпустил тверскую группу "Седьмое пришествие марсиан". Считаю, что они, конечно, набрались от Майка. Есть ещё киевская группа "Хобот и компания", тоже альбом записали с песнями Майка и одной из своих.

Звуки: Планируешь издавать что-то новое из того, что осталось от Майка?
Олег Коврига: Какие-то остатки издадим, несколько песен, концертов есть, хотя бы одна пластинка да будет. Это, конечно, уже ошмётки. Ещё есть старые самодельные клипы, "6 утра", например.
В 2014-м году издали на DVD "Майк LV" – концерт в Москве, в ДК Горбунова, посвящённый майковскому 55-летию. Чисто для того, чтобы это сохранить. Сейчас издадим "Майк-50", московский и ленинградский концерты, посвящённые 50-летию Майка. Все выступали, был душевный подъем. Хотим сохранить, потому и издаём. Но это, конечно, больше для себя, не окупится никак.

Звуки: Когда выйдет твоя книга, много в ней будет про Майка?
Олег Коврига: Немного будет, в главах про памятные места Ленинграда расскажу о паре адресов и историй, связанных с ними и с Майком.