Bob DYLAN  Chronicles: Volume One.

Chronicles: Volume One.
- М.: Эксмо, 2005. - 383 с.

Боб Дилан (Bob Dylan) опубликовал первый том своих мемуаров. Мемуаров, чья форма отвергает устоявшийся хронологический порядок изложения, а содержание - устоявшийся образ музыканта.
Из разговора: "Я тогда совсем мелкий был, а тем летом за билетами в ЦПКиО из-за фестиваля была давка и бабка купила последние. Я от нее оторвался и побродил сам. Там было много разных временных павильонов - с выставками, танцами... В одном пел под гитару и губную гармошку какой-то косматый мужик. Пел на английском, голос скрипучий такой. Я пару песен послушал, потом скучно стало и я дальше пошёл..." - "Ты дурак, это же был Боб Дилан!" Услышать песни Дилана в авторском исполнении и стать его поклонником на всю жизнь, не зная, что перед тобой - тот самый Дилан, сейчас вряд ли возможно. Даже если ты в совершенстве знаешь английский.
Однако в Америке возможно все. Повествование перескакивает из конца пятидесятых в конец шестидесятых. От простого парня с гитарой, который добрался до Нью-Йорка лишь для того, чтобы выступать в большем количестве клубов и быть услышанным большим количеством людей, до издерганного толпами демонстрантов под окнами музыканта, который сознательно ломал свою популярность, ставшую вдруг чудовищной обузой. Промежуток ничем не заполнен. Возможно, автор еще расскажет, как происходил переход от одной ипостаси к другой. Но уже сейчас ясно: затяжной старт позволил ему в короткий срок выдать публике то, что копилось, оттачивалось и переделывалось долгие годы. А материал для "New Morning" (1970), альбома, созданию которого посвящена третья часть мемуаров, Дилану пришлось создавать чуть ли не прямо в студии.

"...Мы ехали в машине с Робби Робертсоном, гитаристом того состава, который впоследствии будет называться "Бэндом"... Он у меня спросил:
- И куда, по-твоему, ты все это приведешь?
- Что приведу? - спросил я.
- Ну, сам знаешь, - всю музыкальную сцену.
...Через некоторое время начинаешь понимать, что продать частную жизнь можно, а вот выкупить обратно не получится... Джоан Баэз написала обо мне песню протеста, которую теперь повсюду крутили, бросая мне вызов: выходи и бери все в свои руки, веди массы - становись на нашу сторону, возглавь крестовый поход. Из радиоприемника песня вызывала меня, будто какого-нибудь электрика или слесаря..."

Немного неожиданный результат для человека, над манерой исполнения которого стебались в комических британских телешоу. То что было потом, автор оставил "за кадром". Американец до мозга костей, он не стал насмехаться над тем, что молодежный протест в его стране был по сути еще одним массовым помешательством, и с прекращением моды на "крестовые походы" нездоровая истерия вокруг брэнда "Боб Дилан" тоже пошла на убыль. Зачем? Это и так можно понять, изучая соотношение американских и британски хит-парадов тех времен.
Удобно думать о Дилане как о посредственном певце, неважнецком гитаристе, но очень хорошем авторе, чьи песни идут нарасхват, так, что можно вообще самому не играть, а только писать для других, как это делали Либер и Столлер. Однако в четвертой части хроник, рывком переносящих читателя в конец восьмидесятых, автор очень много рассказывает о важности собственных выступлений, о том, как трудно порой "вызывать старые песни из могилы". Публика просит, да и музыканты из тур-группы хотели бы это сыграть, а как в сотый и тысячный раз обратиться к этому материалу, чтобы не стало тошно? О том, как случайная встреча с уличными лабухами может навести сорокалетнего рок-героя на новые мысли. О том, какой облом - на двадцать пятом году карьеры подумать "Надо бы побольше пользоваться трехдольным боем при игре на гитаре..." - и тут же сломать руку. О том, наконец, какой напряженный мозговой штурм происходил во время записи альбома "Oh Mercy!" (1989) - центральной темы четвертой части. Правда, музыкальный опыт Дилана - штука специфическая, и трудно представить себе человека, который смог бы им воспользоваться.
Ценность "Хроник", помимо всего прочего, в том, что они реально открывают читателю Америку, и это совсем не та Америка, о которой у многих из нас сложилось довольно нелестное представление после просмотра мелодрам и боевиков класса "B". Первые две части книги способны вызвать у многих самый настоящий культурный шок. Трудно сказать, что осталось от описанной автором Америки сейчас. Ну так в одну воду никогда нельзя было войти дважды.
И неудивительно, если кому-нибудь из читателей "Хроник" по прочтению врежется в память какой-нибудь мелкий факт. Из этих мелких фактов складывается жизнь во всем своем величии, и по книге Дилана это особенно хорошо понятно. Гарик Сукачев поет: "Моя бабушка курит трубку". А у Дилана действительно была такая бабушка.