John ROBB  "Настоящий панк-рок скорее стоило бы искать в глухой российской деревне"

Джон Робб кажется живым воплощением выражения "дух старой школы". Разменявший шестой десяток джентльмен-анархист с извечным ирокезом на голове, он регулярно пишет о музыке для сайта Louder Than War (об уровне его вовлеченности и энтузиазма можно судить, например, по недавней колонке "10 причин, почему Гластонбери этого года был лучшим за всю историю (несмотря на грязь!)"), а несколько лет назад возродил собственную группу The Membranes - и тоже отнюдь не ради ностальгии (чего стоит хотя бы серия выступлений с камерным хором - вы не ослышались, панк-рок с камерным хором). На этой неделе он приезжает в Москву, чтобы принять участие в форуме Selector PRO, организованном Британским Советом, и прочтет лекцию, посвященную 40-летию панка. Об этом Звуки побеседовали с Роббом накануне.

Звуки: "40 лет панка" - что это вообще означает для вас, как для человека, который видел все своими глазами?
Джон Робб: Это довольно странно, на многих уровнях. Я был подростком, когда панк появился, в 1976-77 годах, и тогда казалось, что это самый современный взгляд на мир, современнее некуда. Так что странно теперь думать о панке как о музейном экспонате (смеется). Сегодня панк изучают как историческое событие, которое было много лет назад - точно так же для меня в школьные годы выглядела Вторая мировая война. Поэтому я чувствую себя странно, как будто в двух точках одновременно: с одной стороны, панк никогда не заканчивался, а с другой стороны - мы говорим о панке как об историческом феномене, прибегая к сложным интеллектуальным терминам и рассуждая о том, как он изменил жизнь многих людей.

Звуки: Ну да, и для многих "юбилей панка" - это оксюморон такой. Джозеф Корре (сын Малкольма Макларена и Вивьен Вествуд, основатель бренда женского нижнего белья Agent Provocateur - прим. Звуков) недавно пообещал устроить в Кэмдене ритуальное сожжение артефактов панк-эпохи - в знак протеста против того, что панк стал частью истеблишмента. И его можно понять, но разве не этого добивался Макларен - проникновения в истеблишмент, подрыва устоев изнутри?
Джон: Думаю, что отец Джо Корре очень гордился бы своим сыном. Это же отличный паблисити-трюк (смеется). Но для меня панк - это не набор артефактов. Панк - это идея. Идея создания своей культуры. Даже не музыки - необязательно звучать определенным образом. Вообще убеждение, что ты должен определенным образом одеваться и слушать определенную музыку, прямо противоречит идее панка. В то же время, от панк-рока осталась масса интереснейших вещей, которые до сих пор не утратили ценности. Наверное, в этом и заключается главное противоречие, так что на одном уровне Джо Корре абсолютно прав, а на другом - абсолютно неправ. Но я подозреваю, что в выступлении Корре многих смущает то, что сам он никакого отношения к панк-року не имеет, а артефакты, которые он собирается сжечь, ему просто от отца достались. Его отец был одним из зачинателей панка, а Джо - он белье продает. Но по-моему, идея сделать большой костер в Кэмдене - отличная сама по себе. Это самая панковская вещь, которую Джо сделает в своей жизни.
Вообще если уж где и искать настоящий панк-рок, то где-нибудь в глухой российской деревне. Вот там панк-идея уйдет гораздо дальше собирания старых шмоток.

Звуки: Но смотрите, панк родился из злости, растерянности, чувства неопределенности. А это то, чего в современной Британии сейчас предостаточно, особенно после референдума о "Брекзите". После него многие британцы высказывались в духе "No future in England's dreaming". Может ли это стать основой для новой волны панка - пусть она и не будет называться панком?
Джон: Ну, как я уже сказал, панк никуда не уходил. Это мощная андеграундная сцена, которая до сих пор активна во всем мире. Что касается "Брекзита", то он в какой-то степени был результатом панк-рока, заложенного в нем цинизма и неверия в какую бы то ни было систему. Думаю, что сейчас британцы не верят ни в одного политика, и это неудивительно. Я-то вижу хороших политиков, но сегодня они далеко не на вершине пирамиды. Так вот, всеобщий цинизм - это одна из искр панк-рока. До него люди действительно верили в то, что система работает, и даже если она иногда сбоит, на то есть свои причины. Джон Севидж (Jon Savage) в книге "England's Dreaming" показывает, какой была Британия до панк-рока: это была страна, грезившая наяву, питавшая иллюзию, что она все еще остается империей (смеется). И "Брекзит" - это результат того, что мы проснулись и поняли, что мы не настолько важны в современном мире, как нам казалось. И пусть многие из тех, кто голосовали за выход из ЕС, никогда не были панками - идеи, которыми панк заразил британское общество, все равно глубоко в нем сидят. Что с одной стороны, прекрасно. Но с другой стороны, нам надо уже определиться, чего мы хотим (смеется). Для Британии сейчас настал интересный момент - она как курица без головы: никто не контролирует ситуацию, никто не берет на себя ответственность и никто до конца не понимает, что происходит.
Поможет ли это создать что-то вроде панк-рока? Нет, потому что сейчас музыкальная культура разбилась на мелкие фрагменты, и она очень сильно изменилась под влиянием интернета: множество музыкальных сцен существуют одновременно, параллельно друг другу. Поэтому трудно представить себе, что появится что-то настолько большое как панк-рок. Что-то, что будет пронизывать и объединять самые разные сцены.

Звуки: Вы обратили внимание на двойственность панка, и это одна из самых интересных вещей в нем, по-моему. При всей его звериной протестной серьезности, бунтарстве, в панке было много юмора: та же группа Notsensibles с синглом "I'm In Love with Margareth Thatcher".
Джон: А просто у панк-рока никогда не было словарного определения. Это один из ключевых моментов: у каждого, кто пришел в панк, был свой взгляд на него. Отсюда и его мультикультурность, и внутренняя свобода. Танцуй под музыку, которая тебе нравится. Носи ботинки, которые тебе нравятся. Поэтому с одной стороны в панк пришли весельчаки и нигилисты вроде Sex Pistols, с другой - Crass, убежденные анархисты, а с третьей - The Clash, олд-скульная рок-банда с идеализированными социалистическими взглядами. Классическое противоречие панка. The Clash могли стать величайшей группой в истории рок-музыки, быть на уровне сегодняшних Rolling Stones, но это никак не стыковалось бы с панковской повесткой дня. Для Джо [Страммера] это всегда было проблемой, которую он для себя пытался как-то решить. Или еще пример - The Stranglers, аполитичная группа, которая умела фантастически наплевать в лицо общественному вкусу. Наконец были те, кто отождествлял себя с панком, но на самом деле делал скорее пост-панк, брал идеи панка и переносил их на другую почву - как Joy Division. Питер Хук (Peter Hook) и сегодня скажет вам, что они считали себя панками, а не пост-панками.
Чем был панк, так это огромным выбросом энергии. Он показал многим людям, что им не нужно разрешение делать то, что они хотят делать. Просто иди и сделай. И в конечном счете, именно это характеризует панк-рок.

Звуки: Вы вспомнили Joy Division, а сегодня (15 июля) как раз 60-летие со дня рождения Йена Кертиса. Какое мощное впечатление у вас осталось об этом человеке?
Джон: Концерт Joy Division в Блэкпуле - я оттуда родом - в 1979 году. Невероятное выступление. Тогда еще не было ощущения, что на сцене группа, о которой мы будем говорить 40 лет спустя. Тогда это была скромная команда, игравшая для 80 человек в зале. Кажется, это было сразу после выхода их первого альбома (память не подводит Робба: в Блэкпуле Joy Division играли через несколько недель после релиза "Unknown Pleasures" - прим. Звуков). Никакого намека на культовость. А сегодня, если бы Йен Кертис был жив, они бы собирали стадионы по всему миру. Меня до сих пор занимает этот вопрос: кем стали бы Joy Division? Потому что, например, в Беларуси сейчас есть группа Super Besse, минские ребята лет по 19, снимают звук Joy Division. Я их встречал несколько раз, и они удивлялись: "Ух ты, ты знаешь Питера Хука!" (смеется). И я, конечно, знал, что Joy Division - влиятельная группа, но подумать не мог, что в Беларуси найдутся те, кто пойдет по их стопам столько лет спустя. Как будто наследие Joy Division растет с каждым годом.

Звуки: А если в целом - кто из художников (в широком смысле, не обязательно музыкантов) сегодня воплощает дух панк-рока, на ваш взгляд?
Джон: Из молодежи?
Звуки: А необязательно. Вот есть Джон Купер Кларк (John Cooper Clarke), которого называют панк-поэтом, хотя он начинал еще до панка. И он до сих пор остается тем, кем был тогда.
Джон: Да, он же стал таким Бобом Диланом от панк-рока, только пишет не песни, а стихи - в своей очень северной, мрачной и циничной манере. Так и со многими группами, которые никогда не переставали быть панками. Смешно, конечно, но в 1977 году, после одного из концертов Buzzcocks многие говорили, что все, панк закончился (смеется). Почти 40 лет прошло, а Buzzcocks по-прежнему на сцене. Тогда, в 1977-м, панк казался чем-то однодневным, чем-то, что принадлежало молодежи. "Джо Страммер, да ему же 25 лет, он слишком стар для панка!" - так многие рассуждали (смеется).
У панк-рока множество наследников, которые создают новые интересные шаблоны для жанра. Те же Savages, которых не назовешь прямо классической панк-группой, но которые очень многое взяли из панка: мощная, колкая, очень личная музыка, которая может взрывать мир - и в случае Savages это сработало. Плюс то, что в группе играют четыре женщины. Сейчас на это никто не обращает внимание, но до панка это было редкостью. Так что будь это M.I.A., или Savages, или девушки в балаклавах - всюду вы найдете дух панк-рока, он проник глубоко в поп-культуру.

Звуки: Вас наверняка не раз называли панк-критиком. Или хотя бы рок-критиком. Не уверен, насколько это легитимный термин, но обычно говоря о рок-критике, имеют в виду автора, чей вгзляд на музыку должен быть не таким, как у поп-критика или джазового критика. Вы ощущаете эту необходимость, эту миссию?
Джон: А это как раз одна из вещей, которую принес нам панк - нет единственно правильного способа писать о музыке. Для кого-то критик - это такой человек, который должен послушать альбом Coldplay и рассказать группе, как этот альбом должен был звучать на самом деле. Мне же нравится доносить до людей идею, рассказывать, почему мне нравится та или иная музыка и почему она может понравится им. Нравится создавать контекст для музыки, копаться в ее ДНК: скажем, порассуждать о том, что Джонни Марр (Johnny Marr) подсмотрел и перенял у Джонни Сандерса (Johnny Thunders). Даже если это были белые носки. Трехмерная карта музыки - вот что меня занимает. Изучать и дополнять эту карту - вот в чем состоит моя миссия как автора, пишущего о музыке. Не нужно пересказывать музыку, для этого есть ютюб и твиттер. Но как критик ты тоже можешь увлекать других людей идеями: "Почему бы тебе не поработать с ним?" Мы можем налаживать связи между музыкантами, создавать возможности для появления чего-то нового. Это намного интереснее, чем рецензировать альбомы.
Многие критики переоценили себя, посчитав, что могут диктовать людям, что они должны слушать. Это при том, что еще тогда, в золотое для критиков время, было немало групп, которые становились популярными без помощи NME или Sounds. Ну и что с того, что они не входят в общепринятый канон "музыкантов, которых нужно любить"? По мне так даже интереснее (смеется).

Джон Робб на форуме Selector PRO
Москва, "Стрелка"
21 - 23 июля