ATARAXIA  Страсть в безмятежности, или Средние века на гастролях

Единственный концерт в Москве, в воскресенье 21 апреля, дает итальянская группа Ataraxia, за чьей утонченной музыкой прячутся протяженные книжные полки, старинные партитуры и камни исторических городов.
"Наша эстетика базируется на красоте и борьбе", -говорят музыканты. Посетителей их официального сайта встречают изображение скульптурной женской головы, застывшей в возвышенной скорби, и фраза-девиз "Love, Light & Strength".
За 17 лет своего существования группа, чье название взято из эпикурейской философии и означает "безмятежность", осуществила собственный синтез современности и музыки Средних Веков, Ренессанса и барокко; но именно средневековая эстетика в ее важной для нас форме в наибольшей степени олицетворяет характер творчества группы.

По правде говоря, российские гастроли Ataraxia - почти фантастика. Это не представители музыкального бизнеса (мэйнстрима или альтернативы), не очередная звезда на час, но коллектив, обладающий широкой культурной значимостью. Такая же современная классика, как книги Умберто Эко или фильмы Дарио Ардженто. Ожидаемое выступление - подходящий повод переслушать их старые альбомы (в феврале появился новый!) и попробовать определить, в чем состоит предлагаемый нам опыт любви, света и силы.

Святая Хильдегарда была бы довольна

Одна из решающих формаций на стыке авангарда и традиции, и вместе с тем - вот в чем парадокс - группа, удивительно универсальная по адресуемой аудитории. Так, например, англичанин Мик Мерсер, автор популярного руководства "The Goth Bible", называет Ataraxia в числе наиболее уважаемых в готической субкультуре коллективов.
Группа с успехом выступала вместе с такими звездами "черной сцены", как отчаянные немцы из Das Ich, участвовала в крупнейшем ежегодном фестивале Wave-Gothic-Treffen, привлекающим десятки тысяч зрителей. Значительным успехом (необъяснимым для меня) группа пользуется в сообществе металлистов. Ее открывает все большее количество любителей ранней европейской музыки и академического симфонизма, возможно, даже далеких от рока. Не оставили Ataraxia равнодушными и поклонников современных фолк-исполнителей наподобие Лорины МакКеннит. Все это означает, что у группы столько тайн, сколько слушателей.

Ныне это пять человек: Франческа Николи (вокал, флейта), обладательница одновременно чистого оперного сопрано и низкого, грудного, "пугающего" голоса (за который недалекие журналисты сравнивают ее с Диамандой Галас); затем - Витторио Ванделли (классическая и средневековая гитары, вокал), благодаря которому акустика снова становится блюдом гурмана; любитель "водянистых" синтезаторных звуков Джованнни Паглиари (клавишные, вокал), Франческо Банчини (перкуссия, кларнет, вокал), у которого есть собственный - интересный - проект GOR, и мим - танцор Лоренцо Буси, отвечающий за сценографию и костюмы.
Их "штаб" расположен в древнем городе Модена.

Еще одно преследующее группу сравнение (опять банальное) - с Dead Can Dance. Право на существование оно имеет. Обе группы погружены в "блуждающие сны" культуры, используют экзотические мифы, религиозные символы и литературные произведения как основу для своих композиций. Но образно-смысловое наполнение этого 'мультикультуризма' разное. Ataraxia - скульптурна, монументальна, замкнута на европейской культуре; олицетворяет и аппелирует к напряжению - в творческих целях - всех чувств. Dead Can Dance - это "нега и роскошь", они - настоящие граждане мира, с подчеркнутым интересом к Востоку; их музыка зыбка, как мираж, случающийся в пустыне. Здесь интересно только различие.
Лишь один раз группа прошла в непосредственной близости от люцидно-ностальгической эстетики Dead Can Dance - на альбоме 'Lost Atlantis' 1999 года. У слушателей он считается самым доходчивым, - в то время, как участники Ataraxia называют его наиболее экспериментальным. Действительно, это как посмотреть.
"Языческая опера с сакральным оттенком" состоит из одиннадцати этереальных колыбельных с сэмплированными акватическими шумами; элегическая акустическая гитара, флейта и арфа соединились с мягкой электронной подложкой, а "боевые барабаны" и нижние ноты пения ушли в тень. Переливы сопрано, созерцательная меланхолия и звуки-жемчужины, поднятые ныряльщиком со дна погруженных в архаическую темноту глубоководных гармоний. Одна из композиций говорит об атланте-биогенетике, выведшем практически все составные креатуры греческой мифологии (сирены, тритоны, люди с головой быка), другая сообщает о таинственных тварях, живущих под толщей воды. Но узнать об этом можно только из комментариев к песням, - сами же тексты, как всегда, ассоциативны. "Туман сплетает муравейники из шагов в роскошных лабиринтах поглощенных дворцов..."

Структурирующими альбом элементами являются вставленные в песни отрывки из "Тайной доктрины" Блаватской. Едва ли Франческа и ее соратники такие уж поклонники "нашей великой соотечественницы"; им просто потребовалась создать ат-мосферу загадочного, оккультного, спиритуального, а в смысле будоражащих вообра-жение подробностей книге Блаватской, оперирующей такими словами, как 'расы', 'гиганты' и 'континенты', нет равных.
Ataraxia отхватила здесь значительную территорию New Age и World Music (не заглушив совсем свое медиевально-барочное звучание). Электронно-убаюкивающие группы типа Enigma и Deep Forest могли бы получить превосходящего их конкурента. В какой-то рецензии я прочитал следующее относительно данного релиза: "Hildegard von Bingen встречает Enya." Как вы думаете, согласилась бы Хильдегарда Бингенская, знаменитая средневековая аббатиса, теолог, визионер и автор прекрасных музыкальных сочинений, встретиться с поп-певицей Эньей?
Lost Atlantis - очень хороший альбом, освежающий, контрастный, и очень хорошо, что он есть; но хорошо также и то, что все остальные альбомы не похожи на него.

Блаватская, "Нью Эйдж", атланты-биогенетики - у другой группы получился бы масскульт, но Ataraxia показала, что если за тему берутся вдохновенные люди, все выглядит поэтично и убедительно. То вдруг глухие тектонические удары вмешиваются в размеренный ритмический рисунок, то Франческа, очнувшись от грез бельканто, начинает вещать недоброе...

Почему эта релаксационная, струящаяся музыка так волнует, так тревожит? Может быть, ответ на этот вопрос знают мудрые существа из водной стихии, дельфины (персонажи одноименной композиции). Но они многозначительно молчат; да и что они могут сказать, если им посвящен единственный инструментальный трек альбома: Но почти не возникает сомнений, что лучшим альбомом следует считать "Historiae", изданием которого в 1998 году началось длящееся по сегодняшний день сотрудничество с культовым шведским лейблом Cold Meat Industry (точнее, с его подразделением Cruel Moon), традиционно заинтересованном в музыке, в которой красота сочетается с интеллектуальной осмысленностью и внутренней дисциплиной, и собравшем под своей макабрической вывеской целый выводок ярчайших персонажей европейского андеграунда.
Культурный ареал альбома - Средневековье, что проявилось в том числе в усилении роли акустических инструментов, звучащих очень интенсивно. Музыка - собственная, написанная Витторио Ванделли на основе исследования музыкальных структур эпохи, а пара вещей взята из средневекового анонимного сборника "Кармина Бурана", на основе которого в 30-е годы создал свое знаменитое произведение Карл Орф. Любителям последнего, кстати, "Historiae" с пышностью и вместе с тем строгой точностью аранжировок придется по вкусу.

За всем, что делают Ataraxia, угадывается большое содержание - не как информация, а как духовный объем,- поэтому авторские комментарии не являются чем-то формальным, а абсолютно все детали, которые прежде всего пережиты самими музыкантами и через это переживание 'подключены' к произведению, очень важны.
Очарование голоса Франчески Николи и музыки группы могут воздействовать на слушателя непосредственно, просто доставляя удовольствие, но понимание замысла делает это удовольствие богаче.

'Historiae' (лат., 'истории') понимается как своя собственная звучащая книга историй, по типу средневековых сборников. То, что перед нами именно "книга", подтверждает замечательно исполненный буклет, иллюстрирующий текст несколькими средневековыми миниатюрами - ученый в скриптории, парочка подыгрывающих друг другу музыкантов и - какое же Средневековье без этой аллегории - скелет с косой, равно приходящий ко всем, вне зависимости от сословий. Шесть первых треков - студийные, а три последних сыграны на подворье замка в Пьемонте.
Характерное указание: студийные треки записаны во время осеннего равноденствия, а концертные - во время весеннего.
Вот комментарий: "'Historiae' заключает в себе призрачную архаическую деревню, лабиринт души, чей центр - площадь; все узкие улицы сходятся в центре и несут эмоциональное бремя многих жизней, которые только в конце пути, на площади, становятся бессмысленными и пропадают. Мы попытались спасти эти необычные истории, прежде чем они совершенно пропадут. Мы познакомились со многими людьми: несколькими рыцарями, которые тянулись в направлении юго-восточных стран, ирландским торговцем, который рассказал нам трагическую историю о любви и смерти, бывшим шутом при одном влиятельном дворе, который ныне клял и все вла-сти, и самого себя..."

Образ книги как концепция для компакт-диска, средневековые картинки, площадь и улицы деревни (и одновременно лабиринт души), природные точки равноденствия - что все это вместе значит? Простые инстинкты традиционной культуры - желание создать целостный универсум из своего произведения, сад Психеи. Отсюда опора на изображение, иконографию ("our songs are deeply married to images") и на литературность, слово как всеобщий знаменатель - 'логос', как с удовольствием сказали бы русские философы начала прошлого века.
Произведение, полное чести и достоинства - правда, это необычные эпитеты, когда речь идет о музыке? Но именно они характеризуют 'Historiae' лучше всего. Этот альбом обладает большой внутренней силой и собственной магией внушения - всякая попытка слушать его как фон кончается тем, что 'истории' привлекают все внимание к себе. Он вообще как будто одушевлен, так что слушание хочется назвать 'общением'.
Хильдегарда Бингенская была бы тоже довольна.

Я люблю всякую подобную волнам вещь...

Родилась ли группа такой творчески счастливой и всегда ли ей сопутствовал успех? Какие биографические обстоятельства способствовали формированию ее уникального образа? Ataraxia на сцене с середины 80-х, и историю своей группы Франческа делит на два контрастных периода, первый из которых нарисован одной черной краской: "Мы не имели никаких средств вообще, я начала петь без микрофона, возможно я кричала, а не пела... Я помню, что нас было много людей - восемь в конце восьмидесятых - и мы играли много, мы дали огромное число концертов в очень плохих условиях и в невероятных ситуациях. Это был период страха и боли; некоторые из нас умерли, другие совершили самоубийство или погибли от несчастного случая - и теперь их раны на наших телах и душах..."

С 1990 по 1993 годы группа пробовала найти лейбл у себя в стране, но "состоятельная Италия была глухая, равнодушная страна, в которой андеграунд был полностью изолирован, равно как и культурная музыка." Тогда участники решили послать свои ленты за границу (прежде всего, в Германию), и уже через несколько дней поступило несколько предложений, а через месяц был подписан первый контракт.

Ретроспективно полученный опыт оказался решающим. Весь этот гран-гиньоль ушел с поверхности куда-то очень глубоко, стал некой неискоренимой серьезностью (ощущаемой всеми, кто хоть раз слышал коллектив), совершенно не согласующейся с культивируемой повсюду незамысловатостью. Но объяснить такое почти десятилетнее невезение кроме как деятельностью плетущих судьбу богинь-парок невозможно. Действительно, о звучании и общей направленности группы в ранний период мы можем судить по второму - прекрасному - альбому 'Ad Perpetuam Rei Memoriam' (1994), являющемуся коллекцией песен с трех самостоятельно выпущенных кассетных релизов 1990-93 гг., и расположенных на диске в порядке выхода. Так вот этот альбом - поныне самый мощный из всех, наиболее монументальный, глыбистый, и, кстати, общепринятое сравнение с вокалом Диаманды Галас в некоторой степени оправдано именно здесь. Конечно, о таких, так сказать, полностью мракобесных вещах Галас, как 'Schrei X', речь вообще не идет. Но послушайте 'Todesfuge' на стихи Целана в испол-нении Галас и 'Zweistimmenstaeuschung' на стихи Рильке в исполнении Ataraxia.

В связи с "Ad Perpetuam Rei Memoriam" надо сказать несколько слов о влиянии рока 80-х. Франческа, Джованни, Витторио слушали много музыки тех лет - Soft Cell, Cure, Siouxsie & The Banshees, Ultravox и десятки других групп "новой волны" - но стремились выработать более личный саунд, а не следовать стерео-типам и моделям тогдашней моды. На ранних альбомах влияние пост-панка, образую-щего вместе с классическими и медиевальными структурами довольно гремучую смесь, еще ощутимо, но постепенно, с углублением культурных штудий, это влияние сходит на нет, и постепенно возникает нынешняя, зрелая Ataraxia, с ворохом барочных аранжировок, с потрясающей эрудицией и с 'пятью голосами Франчески Николи'.
И еще - с фантазией причудливой, даже вычурной, но вымуштрованной европейской классикой, когда каждая программа, будучи уникальным делом рук Ataraxia, вызывает эхо многочисленных культурных кодов. Показателен альбом 'La Malediction d'Ondine' (1995, 'Проклятие ундины'), кроме того, подводящий нас к глав-ной теме группы, к самому характерному символу - к теме воды, как реальной воде рек, озер, океанов, так и прасимволу, одному из космических элементов.

Идея собрать воедино истории женщин, реальных и мифологических, чья трагическая смерть связана с водой, и которые затем (по версии группы) возродились как русалки-ундины - действительно очень прихотливая, 'декадентская', но это опять коллекция ссылок на роман-тизм, в котором тема общения с женщиной-водным духом была очень популярна (на русский язык, например, переведена повесть 'Ундина' немецкого романтика Фридриха де ла Мотт Фуке).
Помимо стихов Джованни Паглиари и Франчески Николи (очень выразительных) задействованы прозведения Бодлера, Эдгара По, Унгаретти, Алкмана, Анакреона, Сапфо и других. Медузе Горгоне, женщине с волосами-змеями, достались, естественно, самые зловещие звуки, а с 'прекрасной Аннабель Ли' группе захотелось поиграть: вышло, вопреки ожиданиям, нечто весьма энергичное, с подпрыгивающим ритмом и таким же вокалом. Офелия получила балладный перебор гитары. Трудно сказать, о ком в большей степени альбом - о легендарных утопленницах или о водной стихии. Вода - некая всеохватывающая тема в творчестве Ataraxia, присутствующая едва ли не на всех альбомах. Одна из трех частей 'Suenos' - альбома 2001 года, не имеющего единственной концепции и который поэтому может служить 'энциклопедией' тематики и стилей группы - так и называется: "L'ame d'eau" ('Душа воды').

А в конце прошлого года Ataraxia выпустили сборник 'Calliope', состав-ленный из песен акватической тематики. Наконец, в океане, под плеск волн, исчезает Атлантида (тоже 'утопленница').
Из интервью: 'Мы глубоко увлечены водой и вечной женственностью; мы часто изображали трагические примеры мифологических женских фигур, мы портрети-ровали непонятый и забытый женский мир. В этом - наше постоянное возвращение к морю, чье обаяние невозможно объяснить словами, но это заметно в нашей музыке. Вода - это таинственный, гермафродитный элемент. Водная вселенная использует чувства способом, очень отличным от нашего - все приглушено, все вибрирует, как в неком сверхчувственном мире.' У альбома "La Malediction d'Ondine" есть параллель. Но не в музыке, а в кино.
Это английский режиссер Питер Гринуэй, мастер точной раскадровки и визуальной избыточности. Я имею в виду не только его знаменитый 'Отсчет утопленников', но и формалистический эксперимент "Смерть на Сене", целиком посвященный (отрабаты-вая излюбленные приемы режиссера) протокольной фиксации утопленников во време-на Французской революции. Питер Гринуэй, для которого тема возврата человеческого организма в первоматерию является сквозной - один из любимейших режиссеров Ataraxia. Вот вам еще одна культурная референция.
Мы не будем здесь касаться подоробной характеристики воды у Ataraxia и у Гринуэя, но заметьте: режиссер-мужчина в 'Отсчете утопленников' утопил четырех мужиков, фронтвумэн Ataraxia в 'Проклятии ундины' то же самое сделала с четырнадцатью женщинами. 'Я люблю всякую подобную волнам вещь', поет (на стихи Фернанду Песоа) Франческа Николи...

Весна Средневековья в московском клубе

Нет никакой уверенности в том, что Ataraxia - это вообще 'рок', хотя бы и какой-то особенный, средневековый. Ведь принадлежность к этому ярлыку определяется сложившимися каналами дистрибуции, категориями потребителей, и другими соответствующими современности лекалами. Ныне, после одиннадцати студийных альбомов, когда перед судом слушателя предстали вечная правда мифа и тревожные предчувствия романтиков, пейзажи затопленных городов и пейзажи мечты, камень и мрамор, водоросли и кораллы, галереи и парковые ансамбли, слезы и сожаления, мадригалы, токкаты, гавотты, вполне можно сказать, что группе удалось подключить к своему материалу и вобрать в себя едва ли не все поле европейской культуры. Теперь Ataraxia - это и есть живое пространство культуры с бесконечными разбегающимися кругами ассоциаций. Поэтому итальянских артистов следует считать продолжателями тех, кого они инкрустировали в свои звуковые полотна. Ataraxia движима теми же художническими "инстинктами", соответственно, по тем же "законам" организованы их музыка и перформансы. Приглядевшись, мы можем заметить у них свою собственную яркую по-этику, сквозные мотивы (верный признак поэтики), переходящие - под разными масками - из альбома в альбом. Так, например, тема исчезновения, растворения в отдаленном, безымянном, неуловимом прошлом может найти свое выражение в гибели конти-нента или в прохождении жизни от весны к осени (как на альбоме 1995 года "The Moon Sang On The April Chair"). Главная оппозиция, между водой (символ текучести) и камнем (символ фиксации), на самом деле разрешается в том, что и камень - это прежде всего камень кладбищенских мемориалов, и значит, еще одно имя времени. Вообще, оппозиции, начав множиться, уже не останавливаются - как в старинных картинах мира, все связано со всем.
Мужское и женское, андрогинная природа (мини-CD 'Orlando', 1998 г.) - это еще и верхний и нижний регистры в голосе Франчески, барокко и Сред-невековье, старое и новое, священное и профанное и т.д. Культурные реалии постоянно служат метафорой личного 'Я' человека. Так, например, Атлантида - не только зато-нувший мифический континент, но и "коллективная трагедия человеческого существо-вания".
Особо следует сказать о том, что они называют 'мультимедийностью', термином, который сегодня имеет несколько технократический оттенок. Но, понимаемый здесь в традиционном, "ремесленническом" смысле универсального "искусства", он означает даже не только использование музыки, пантомимы и изображения как единого целого для достижения эффекта. Это вообще как красочная чудесная шкатулка, открывающаяся с любой стороны, но всегда дающая новое содержание, кучу новых измерений. Уровень языка? Ataraxia поет на семи языках (латыне, греческом, французском, итальянском, английском, немецком, португаль-ском). Уровень различных культур? Они чувствуют себя страной встречи и ретрансляции множества голосов. Уровень озвученного слова? К уже упомянутым можно добавить еще два десятка авторов, которым они "дали слово" в своих песнях. И так далее.

"Любовь", "сила", "борьба", "красота" - ключевые слова в лексиконе Ataraxia - обозначения одного и того же напряжения - "cтрасти", которая должна быть рассмотрена в разных смыслах.

Далее, 'Il Fantasma Dell'Opera' (альбом 1996 года), оперно-неоклассическая версия "Призрака Оперы" Гастона Леру, начинается сдержанно и говорит о любви - как о невозможности любви. "Страсть" (надеюсь, вы знаете историю Эрика) аккумулируется здесь благодаря невозможности выхода и потому приглушенными импульсами страда-ния и тревоги гипнотизирует слушателей. От слова "страсть", la passion, происходит введенное Львом Гумилевым понятие 'пассионарность'. Так вот, Ataraxia - очень пассионарная группа. Публика обычно не любит серьезность и дидактику, но при наличии пассионарности готова простить все. В этом значении "страсть" и "борьба" совпадают.
И, наконец, в связи с именем: ""Ataraxia" означает духовный баланс, синоним состояния совершенства, которое не может никогда достичь человек. Ataraxia - это стадия напряжения, и мы пытаемся открыть наше сознание, чтобы быть восприимчивыми к событиям жизни." Таким образом 'безмятежность' означает на самом деле напряженность и страсть, поэтому чистая эмоциональность оказывается метафо-рой такой напряженности (подобно тому, как у восточных поэтов винопитие понима-лось как метафора опьяненности любовью к Богу).

Все это позволит мне объяснить, почему я считаю Ataraxia именно медиевальной группой - ведь "необарочной" музыки они сочинили даже больше, чем "неосредневековой". Ataraxia не исполняют аутентичную раннюю музыку, но по-средством своей "страсти" передают лучшее, что было в средневековой культуре, тем самым становясь ей аутентичными по внутренней цели. А это именно то, что представляет ценность сегодня, поскольку реконструирует нас самих.
"Барокко" и 'Средние Века' - два полюса, два модуса , но более ранний - более важный. Полезно вспомнить замечательный труд на эту тему - "Осень Средневековья" Йохана Хейзинги, в котором сказано об этой эпохе, как о времени максимальной яркости и остроты жизни, когда, например, шахматный поединок мог запросто обернуться смертельной дуэлью, а энтузиазм забравшихся на крыши слушателей проповеди был настолько велик, что после одной такой проповеди кровельщику пришлось выставить счет за два месяца работы. Но это - на бытовом уровне; известная устремленность готического искусства ввысь - проявление того же чувства остроты жизни. Ataraxia - это воспроизведение остроты и интенсивности жизни в рамках искусства.

Вот здесь-то суть отличия от Dead Can Dance особенна заметна. У последних сам момент ностальгии по культурам прошлого застывает, фиксируется, так, что переживается даже не сама эта ушедшая навсегда культура, а лишь ностальгия. Ataraxia в неком героическом акте "оживляют" ностальгию, так, что через нее начинают вновь говорить культуры прошлого. Осознание безвозвратности прошлого становится импульсом к борьбе. Очень показателен альбом 'Simphonia Sine Nomine'(1994) - "апофеоз торжественности, восстания и нежности". Голос, барабаны, орган - все средства используются для нагнетания атмосферы, в которой поражение оборачивается победой.

Свои концерты-перформансы Ataraxia понимают как явления "изначальной драмы" "Мы представляем себя средневековыми рассказчиками или придворными шутами, мы танцуем, мы играем, мы поем; мы смеемся и плачем." Они дали более 200 концертов на самых разных площадках, отдавая предпочтение театрам, старинным зданиям, садам. Все говорит о том, что на концерте Ataraxia в московском гигант-клубе 'Точка', изнутри похожем на огромный, оборудованный барной стойкой подвал инквизиции (в котором запросто уместились бы все тамплиеры и альбигойцы) - вас может ждать самое яркое культурное впечатление этой весны.

Редакция благодарит gothic.ru/ за предоставленные материалы.