АКВАРИУМ  Контрверсия: Мастер Бо, Доктор Ля и оживление монстра

Борису Гребенщикову наконец-то удалось совершить почти невозможное: достичь того сугубо англицкого сочетания корявой попсы и гладенького авангарда, что одновременно восхищает и режет ухо у классиков жанра вроде Боуи, Бирна и Ферри.

Концерт, посвящённый тридцатилетию ансамбля Аквариум, представлял собой совершенно естественно выглядевшее, и вместе с тем, изощрённейшее издевательство над идеей такого рода мероприятий. Никакой помпезухи. "Лужники", низведённые до состояния какого-то андеграундно-хипповского британского клуба образца середины шестидесятых. Два видеоэкрана, показывающие совсем не то, что показывает такая аппаратура на стадионных рок-концертах. Или именно то, что надо: концептуально-калейдоскопический хаос цветных пятен и трёхмерных компьютерных абстракций, экологически чистые замедленные съёмки трескающих селёдку дельфинов либо бакланов в свободном полёте. И ещё глаза: символы с греческих и египетских фресок, фасеточные зенки нехороших пауков, а также простые человеческие глаза.
И шестёрка музыкантов - на сцене.

Материал нового альбома предваряла неплохая подборка старых песен. Не настолько хорошо, как хотелось бы, но и не так плохо, как ожидалось. По крайней мере, нынешняя версия легендарной "Аделаиды" хотя и уступала классической, зато несколько реабилитировала музыкантов после того невнятного бреда, что можно было услышать на "Территории".

Первый шок: Гребенщиков, помимо пения, пребывал большую часть концерта в чине единственного гитариста группы. Чуть ли не впервые со времён скандального "Тбилиси-80". Некоторые ждали, что всё это временно, и вот сейчас наконец, на сцену вылезет кто-нибудь с нормальной электрогитарой, а не с этой потасканной шестистрункой. Однако после исполнения Гребенщиковым затейливой блюзовой риффовки в знаменитой "Я - Змея", им пришлось обломаться. Тоже, впрочем, зря - но об этом позже.
Недостаток по части гитарного рубилова с успехом восполняли находящиеся вместе с начальником группы на первой линии Борис Рубекин, синтезаторщик, электронщик и программист, появившийся в составе ансамбля во время записи сингла "Скорбец", и скрипач Андрей Суротдинов, примкнувший к Аквариуму незадолго до записи "Навигатора". В резком, гневном номере "500" скрипка Суротдинова создавала жёсткий немодулированный "груз", сделавший бы честь любой ню-металлической гитаре. Собственно скрипичных партий он в тот вечер исполнял мало, да и те были обработаны примочками вроде гитарных по самое не балуйся - как, например, в старой-доброй балладе "Боже, Храни Полярников".
Примерно тем же занимался и Рубекин. Сразу, правда, было слышно, что синтезирование звука для этого колоритного человека в шляпе - дело более привычное, нежели игра в стандартных регистрах. Всякие амбиентно-медитативные созвучия, создающие загадочную атмосферу и то и дело переплетающиеся с шумом дождя и плеском волн, из под его пальцев выходили просто потрясающими. Но вот уже песенки вроде "Фомы" в его трактовке звучали странновато: изысканное звуковое кружево тут же превращалось в автоакомпанимент дешёвенького электроорганчика, зацикленного на повтор бесконечного блюзового квадрата. Примерно к середине концерта кибернетическая точность партий Рубекина вкупе с его маниакальным пристрастием к имитации звука "хаммондского парового молота" начала утомлять особо придирчивых слушателей. Как, впрочем, и периодически нахально лезущие на первый план ударные Альберта Потапкина (экс-Наутилус Помпилиус и Агата Кристи).

Материал нового альбома публика приняла неоднозначно, но в общем - позитивно. Во всяком случае, какая ещё песня, кроме вышеупомянутой "500" в последние десять лет повествовала бы о суровой правде жизни и вызывала бы чувства вроде "Пра-альна! Так им, гадам!.."? Новую регги-фазу в творчестве БГ публика тоже приняла не без удовольствия: и раскрученный по радио и ТВ "Брод" (с подпевками некоей восточной женщины Севары Назархян), и неподлежащих никакой раскрутке, издевательски-неформатных "Растаманов Из Глубинки". Многие новые песни БГ призывают двигаться в какую-то туманную даль. "Но мы никогда не обещали никого никуда привести...", - честно, как Минздрав, предупредил Гребенщиков ещё в начале девяностых. Так что будьте бдительны. Строчка из "Ноги Судьбы" - "...он сжёг офис "Лукойл" вместе с бензоколонкой - без причин, просто так. Из уваженья к огню" вызвала в партере такую же бурю восторга, как помнится, сцена расстрела на премьере приснопамятной "Ассы".
Несколько тяжелее пошли слишком похожая на "всё, что было в этом стиле до..." "Кардиограмма", а также "Брат Никотин" и "Северный Цвет". Второй номер, впрочем, несколько оживлялся демонстрацией на экране над сценой специально снятого ролика про ворону, поджигающую чьим-то окурком заброшенный дом и последующим дождём из воды и рыбы. А в третьем группе помогал своим духовым инструментом, именуемым дудук, благородный старец Дживан Гаспарян.

Пройдясь таким образом по новому материалу, музыканты вновь обратились к своей классике. Не без шалостей, конечно. Трудно сказать, насколько уместным было превращение "Дерева" в очередную пальму с аллеи регги. А вот нынешняя трактовка "Таможенного Блюза" оказалась весьма и весьма провокационной. В оригинале, если кто не помнит, гитару там прописывал великий Мик Тейлор (John Mayal`s Bluesbrakers, Rolling Stones ets). Теперь там вообще нет гитары. Баса, ударных, пианино и губной гармоники вполне хватает, дабы поставить на уши средних размеров стадион.

Без кавер-версий тоже не обошлось. Но исполнение "Вперёд, Бодхисатва!" Майка Науменко было вполне ожидаемой, предсказуемой, и в общем-то, традиционной для БГ акцией. А вот "Мама-Анархия" Цоя в исполнении Аквариума вряд ли могла пригрезиться кому-нибудь из присутствующих даже после трёхдневного сидения под пальмой с кокосом в руках и косяком в зубах.

Главный сюрприз традиционно приберегли на финал. Сперва между Гребенщиковым и ударной установкой возник на сцене до боли знакомый белый "стратокастер" с чёрной накладкой. Потом на сцене появился до боли знакомый мужик в белых штанах и чёрной фуфайке. "Саша Ляпин!" - представил его БГ.
Под истерические визги в партере старые друзья-соперники вошли в "Вавилон". Сперва характер происходящего на сцене почти не изменился: лишь стало чуть более дерзновенным традиционное аквариумное разгильдяйство. Но стоило лишь Ляпину начать свой знаменитый отыгрыш из "Она Может Двигать" - и всё изменилось самым разительным образом. На сцене была уже другая группа. Настолько другая, что почти все предыдущее оттяги и кайфы вспоминались теперь, как нечто, хотя и любопытное, но не вполне живое. Да, БГ в роли доктора Франкенштейна, сработавший новый состав Аквариума из разнокалиберных лоскутков, был неплох - однако по-настоящему вдохнуть душу в этого рок-монстра смог лишь Ляпин. Закинув гитару за плечо, старый рокер выпиливал свое бессмертное соло из "Небо Становится Ближе" так, что слёзы наворачивались на глаза.
Завершился концерт совершенно беспафосной песенкой "Чай". Занавеса не было. Все и так всё прекрасно поняли.

Да, это меньше всего было похоже на юбилейный концерт легендарной группы. Но не в этом ли особая прелесть? Да, очередной состав верен духу традиционного аквариумовского бардака, причём даже больше, чем все предыдущие - импровизаций стало в который раз больше, чем аранжировок, а возросший профессиональный уровень музыкантов не в силах помешать им периодически разбредаться при исполнении той или иной песни "кто в лес, кто по дрова". Но кто ещё, погрязнув в таком бардаке, может собрать стадион и в течении двух часов вызывать восторг у собравшихся своим по-хорошему раздолбайским ковырянием?
Где та..? Да нет её, нет...