ИЗ ЖИЗНИ  Step by Step: дорогой Санта

Автор вдохновленной рекапами телевизионных шоу рубрики Звуков – кино- и музыкальный обозреватель Сергей Степанов, с 2006 года живущий за океаном, а с 2014-го рассказывающий нам о том, что он увидел там и оттуда за последние недели.

Неминуемо увлекшись подведением итогов года (например, вот таких), я не успел рассказать о нескольких хороших концертах, которыми минувший год увенчался. Но если в каких-то случаях это было простительно (воссоединившиеся Slowdive прозвучали мощнее My Bloody Valentine, но не так убедительно, как The Jesus and Mary Chain, по-настоящему врезавшись в память разве что избыточной и прекрасной кавер-версией “Golden Hair” Сида Барретта), то где-то – не очень.

Страшно интересным, к примеру, оказалось совместное шоу DJ Shadow и Cut Chemist – диджейского тандема, на первую половину которого я когда-то молился (в том числе, во время его щедрого на треки с великих альбомов “Endtroducing...” и “The Private Press” сольного сета восьмилетней давности). Много воды (как еще назвать творчество DJ Shadow последних лет, я не знаю) утекло с тех пор, однако второе пришествие Джоша Дэвиса не стало ни ностальгическим, ни отрезвляющим.

Вместо этого пришедшие в Virgin Mobile Corona Theatre выслушали насколько познавательный, настолько же и увлекательный урок истории – в конце концов, материал шоу под вывеской The Renegades of Rhythm диджеям одолжили в библиотеке Корнеллского университета, среди преподавателей которого третий год числится профессор Кевин Донован, он же – Afrika Bambaataa. Подарив Корнеллу свою гигантскую коллекцию пластинок, Бамбата, по-видимому, официально ушел из DJ-бизнеса, но смену оставил более чем достойную: работая в четыре руки и шесть вертушек, DJ Shadow и Cut Chemist не давали заскучать, что бы они при этом ни играли.

А играли они все на свете, от африканской музыки и калипсо до “Owner of a Lonely Heart” группы Yes, от Джеймса Брауна до Beastie Boys, от “The Message” The Grandmaster Flash and the Furious Five до, куда без нее, “Planet Rock” самого Бамбаты. Слушать собиравшуюся на протяжении нескольких десятилетий виниловую коллекцию отца электро и прародителя хип-хопа пришли, по правде говоря, немногие, а зря: музей на выезде – это в принципе редкость, ну а шанс устроить в нем танцы выпадает совсем уж нечасто.

Примерно такой же редкой, если ты живешь и ходишь на концерты в Канаде, выглядит возможность услышать живьем песни The Smiths. Неприязнь Моррисси (Morrissey) к канадским властям, отказывающимся запретить охоту на тюленей, хорошо известна, а его бойкот канадских городов, хоть и доходит порой до сущей нелепицы (одно из недавних турне Моза делало остановки в таких городах, как находящийся по дороге из Монреаля в Бостон студенческий Берлингтон, и отделяемый от Канады мостом американский Ниагара-Фолс), никто не отменял. Не говоря уже о том, что если концерт Моррисси заявлен, это совершенно не значит, что он в итоге состоится.

Дорогой Санта, спасибо за Джонни Марра! Он, хоть и веган, к охоте на тюленей относится без фанатизма и в Канаду (в том числе, тот же самый Virgin Mobile Corona Theatre) приехал – с туром в поддержку своего недавнего альбома “Playland” и, да, избранными песнями The Smiths. Первая из них, “Panic”, прозвучала уже на старте, вслед за титульной вещью с “Playland”, и все, кто, невзирая на лютый мороз, все же дополз до “Короны”, мгновенно отогрелись и посходили с ума от счастья.

Однако скажу сразу: монреальский концерт Джонни Марра, замеченный мной в последний момент и довольно случайно, оказался решительно блестящим безотносительно песен The Smiths. Скажу больше: без песен The Smiths, за выдающимися исключениями парочки сыгранных под занавес, можно было и обойтись. Штука в том, что Марр, на протяжении четверти века прятавшийся за чужими спинами, перестал, наконец, стесняться собственной сочинительской крутизны и выпустил за последние два года сразу два отличных альбома, которые – скажу еще больше – ничем не уступают любой из последних пластинок Моррисси.

Демонстрация талантов Марра-сонграйтера состоялась, опять-таки, в самом начале: его ярчайшие песни “The Right Thing Right”, “New Town Velocity” (с дебютного сольника “The Messenger”) и “Easy Money” (с “Playland”) прозвучали друг за другом. Но, к чести Марра, это вовсе не означало, что своим главным оружием он решил сделать бэк-каталог The Smiths. Это означало, что вслед за Марром-живой-легендой и Марром-сольным-артистом на первый план вышел Марр-лучший-на-свете-гитарист. То, насколько он велик в означенном амплуа, здорово иллюстрировали и сольные треки вроде “Generate! Generate!”, и главный хит супергруппы Electronic, и, разумеется, “How Soon Is Now?”.

Последнюю песню – чтобы мало не показалось, “There Is a Light That Never Goes Out” – явно довольный собой и залом Марр адресовал “всем нам – and nobody fucking else”, тем самым окончательно превратив мой последний концерт 2014 года в идеальный, пусть и слегка преждевременный, новогодний подарок. За которым вскоре последовали остальные: шестидисковый (!) концертный бокс-сет R.E.M. и два лучших, на мой вкус, музыкальных фильма прошлого года, “20,000 Days on Earth” о вымышленном дне из жизни Ника Кейва и “Come Worry with Us!” о реальных проблемах музыкантов и молодых родителей из Thee Silver Mt. Zion.

Но самые ценные подарки – это все же не те, что торжественно ставятся на полку, а те, что предвкушаются месяцами, и похоже, что 2015 год в этом смысле как минимум поспорит с минувшим. Сначала о реюнионе объявили Ride (к вопросу о сравнительной шкале из первого абзаца), затем пришла новость о концертах U2, и, наконец, образовалась подозрительная дыра в гастрольном графике Foo Fighters – осталось теперь выяснить, на Osheaga они приедут или на Heavy MTL.

Ну а стартовал год с сольника трио London Grammar, продавшего на него все билеты сначала в Club Soda, а потом, после переноса шоу с ноября на январь, и в рассчитанную на 2,5 тысячи зрителей “Олимпию” – зал, обходившийся без солд-аутов на концертах куда более именитых The Cranberries и Keane. И не хочется вредничать, но и те и другие свой хлеб отрабатывали несколько усерднее, тогда как London Grammar играли в лучшем случае час, исполнив все 11 песен со своего единственного альбома – и ни би-сайдом больше.

Со stage presence у солистки London Grammar Ханны Рид (Hannah Reid) тоже не все гладко. Пообщаться с залом она отважилась лишь дважды – чтобы посетовать на жару и отправиться переодеваться в гримерку (оставив отдуваться за себя коллег, один из которых, перейдя на французский, тут же совершил смертный грех – признался, что не понимает местный акцент) и чтобы сообщить, что монреальская публика – самая шумная на свете. В подтверждение слов Ханны зал заорал еще громче, с потрохами проглотив ее реплику о новом альбоме London Grammar – в ожидании которого их концерты, при всей моей любви к песням “Hey Now” и “Metal & Dust”, обречены на резюме “хорошо, но мало”.