ФЕСТИВАЛЬ  Berlin Atonal 2014

Как бы хороши ни были нынешние европейские фестивали, их главная проблема в том, что практически все они проводятся под патронажем нескольких больших букинг-агентств и выбор артистов от одного фестиваля к другому, мягко говоря, не блещет разнообразием. Разница между Сонаром, Флоу, Примаверой и Melt по большому счету в том, какие 30 артистов из большой колоды этого лета (насчитывающей примерно 50) выберут организаторы, ну плюс обязательная доза местных музыкантов в ранних слотах. Фестивалей по-настоящему независимых (тех, где будут играть артисты, не включенные в обойму больших туров и играющие по 2-3 раза в год, а то и реже) буквально единицы. Berlin Atonal – один из редких примеров подобной независимости.

Berlin Atonal это в первую очередь фестиваль с большой историей. В восьмидесятые он проходил в западном Берлине, и тогда это был смотр самой радикальной музыки, которая существовала на планете в этот момент. Там играли Einsturzende Neubauten, Laibach, Psychic TV, Clock DVA, а позже даже 808 State. Последний раз в своей первой реинкарнации фестиваль прошел в 1990-м, после чего его идейный вдохновитель, Димитри Хегеман (Dimitri Hegemann) увлекся техно и стал крупнейшим берлинским клубным промоутером. Клуб Tresor – именно его детище. В прошлом году за возрождение фестиваля взялась уже новая команда, а сам Хегеман занял пост почётного куратора.

Ассоциации с Tresor сквозят повсюду, начиная с площадки (сейчас фестиваль проводится в переоборудованной электростанции, там же, буквально в соседней двери, находится и сам Tresor), заканчивая программой (большая часть артистов «по документам» вроде бы играет техно). Но при этом организаторы явно настроились показать, что возрожден не только бренд, но и дух.

Среди участников немало «старичков», которые могли бы выступить и в первой реинкарнации фестиваля – Monoton, Ike Yard, ну и конечно, Cabaret Voltaire, которые (точнее «который» - это уже давно соло-проект Ричарда Кирка (Richard H. Kirk)) дают здесь первый концерт за 20 лет. Ну и главное – даже питомцы берлинских техно-лейблов совсем не торопятся играть здесь клубную музыку. Всё больше шумят, шуршат, лязгают, булькают, короче говоря, экспериментируют. Расписание выступлений тоже явно не трезоровское – начало в 18:00, окончание в час ночи, ну а дальше для тех, кто по-прежнему хочет движения, ночные афтер-пати с диджеями.

Относительно того же «Сонара», музыка здесь менее разнообразная, всё крутится вокруг мрачного эмбиента, экспериментального техно и глитча с гомеопатическими дозами современной классики. Плюс сам фестиваль более разреженный, проходит не в два-три насыщенных дня, а со среды по воскресенье. Сцена всего одна, 5-6 концертов за вечер, что плюс в том плане, что можно спокойно слушать, не носясь между аренами с хронометром как на Primavera Sound или Flow, но минус, если вдруг из пяти артистов трое приходятся не слишком по вкусу. В результате, изучив программу, я решаю ограничиться тремя днями из пяти: концертом открытия, а также пятницей и субботой.

Первый день начинается с классической музыки, в день открытия здесь исполняют Стива Райха, первую часть «Drumming», а затем «Music For 18 Musicians» целиком. Учитывая, что проходит всё это в огромном бетонном ангаре, ожидания были тревожные, но с акустикой помещения немецкие звукоинженеры справляются без труда. Если на «Drumming» еще заметно эхо, то оркестр в электростанции звучит едва ли хуже, чем в нормальном концертном зале. Публика, которой собралось под тысячу человек, тоже подготовленная. Билет на все дни не включает концерт открытия, так что случайных людей нет, все прицельно пришли на Райха, слушают внимательно, молча и даже не фотографируют.

Без электроники первый день тоже не обходится, и тут уже главное действующее лицо – Конрад Беккер (Konrad Becker), он же Monoton, один из тех самых мастодонтов, что творили еще в семидесятые. Беккер вроде бы обещает играть свой широко известный в узких кругах альбом «Monotonprodukt 07», которому в этом году стукнуло 32 года. Начинает с тревожных синтезаторных арпеджио, плавающих в промышленном гуле, но с каждым треком ускоряется и утяжеляется. Минут через двадцать музыка уже напоминает ломаное трайбал-техно в духе Shackleton. На «Monotonprodukt 07» не похоже совсем, зато танцевальный грув у ветерана выходит на отлично.

Программа пятницы начинается с концерта в зале «Atonal 4D». Это площадка на первом этаже ангара, размером со средний клуб, равномерно уставленная колоннами. Каждая из этих колонн – независимый источник звука, причем внутри каждой колонны звук может позиционироваться по высоте, отсюда и 4D в названии. Перед началом концерта организаторы предлагают слушать музыку не с одной точки, а перемещаться и «исследовать звуковое пространство». Звучит это, в самом деле, эффектно, куда интереснее обычного киношного «долби», ну и качество звука запредельное. Норвежец Biosphere играет на этой саунд-системе специальную программу из шумового эмбиента и field recordings. Знакомых треков нет, но из многомерного шумового потока то и дело выхватываешь знакомые звуки, например с пластинки «Substrata». На одном из двух мониторов его компьютера – визуальная модель зала, где Biosphere направляет каждый звук в нужное место нужной колонны. Зрелище завораживающее.

Еще одна особенность Berlin Atonal в том, что здесь много артистов, приглашенных организаторами на своё усмотрение, без оглядки на их популярность. Мол, мы знаем, что они крутые, а уж насколько в курсе этого наша публика – дело десятое. TV Victor – как раз из таких. Двое немолодых флегматичных мужчин с двух лаптопов играют нечто совсем нетипичное для лейбла Tresor, куда проект подписан еще с середины девяностых. На «Трезоре» у TV Victor особый статус – им там мало того, что разрешается издавать там медленную и медитативную музыку, так еще и охотно выпускают их треки по 70 минут и альбомы по три CD. Сравнительно недавно у TV Victor вышла антология «Waves Of The Bodies», вот эти вещи в укороченных до 20 минут версиях немцы и играют. Похоже не то облегченную версию Scorn, не то на даб-техно в традициях Basic Channel, но с неторопливым ломаным битом вместо прямого. Народ слушает с интересом.

Dasha Rush – русская барышня, давно осевшая в Европе, тоже обычно играет техно, но здесь презентует новый проект «Antarctic Takt» и обходится почти без прямой бочки – шумит, гудит, переходит на разговорный жанр, в общем, всячески нагнетает. Когда тем же начинает заниматься швед Абдула Рашим (Abdula Rashim), я отправляюсь подышать во двор. Там, поскольку сцена всего одна, всегда течет какая-то светская жизнь. Лавочки, качели, бургеры, бар без очередей, а из фургона наливают лучший в берлине кофе flat white. Почти пикник афиши, только без давки. Один из главных плюсов этого фестиваля, равно как и всего Берлина, в том, что здесь свободно. Пространства много, а людей не очень. Даже когда в пиковые моменты сюда приходит полторы-две тысячи человек, давка всё равно не образуется, площадка легко вместила бы пять. «Пиковые моменты» тоже понятие относительное – привычных для «франшизных» фестивалей звезд здесь попросту нет.

Хедлайнерский слот пятницы отдан итальянскому дуэту Donato Dozzy & Nuel и живой премьере их альбома «Aquaplano Sessions». Итальянцы с собственным материалом обходятся примерно так же вольно, как и Monoton. В записи это было техно с эйсидным привкусом, живьем – эмбиент, пульсирующие синтезаторные басы (компьютеров на сцене нет), чуточку нойза и даже что-то в духе Fuck Buttons – и по структуре, и по силе воздействия на зрителя. Когда минуте на сороковой итальянцы, измучив зрителей саспенсом, все же включают бит, зал просто взрывается. Представление выходит мощнейшее. Ну а закрывать пятничную программу выпадает анонимному проекту Headless Horseman. Человек-конь с мотнёй на лице играет классическое техно-стучалово в духе раннего Джеффа Миллса (Jeff Mills). И кажется, это первый техно-лайв за сегодня.

В субботу одно из главных действующих лиц для меня – Макс Лодербауэр (Max Loderbauer), недавний гость московского фестиваля Outline. Сейчас Макс известен публике главным образом по дуэту с Рикардо Вильялобосом (Ricardo Villalobos), ну а тем, кто, как и я, слушал электронику еще в девяностые – как половина гениальной эмбиент-техно группы Sun Electric. Лайв у Макса интереснейший – компьютеров нет, зато есть несколько неизвестных модульных синтезаторов, над которыми немец колдует. Крутит ручки, перетыкает провода, в общем, создает звук на ходу. Поначалу это звучит как sci-fi зарисовки в духе BBC Radiophonic Workshop, но постепенно обретает форму, гармонию и даже некий грув. Получается невероятной красоты космо-электроника в традициях лейбла Spectrum Spools.

Лодербауэра меняет проект Bleed Torquoise, и тут выясняется, что на Berlin Atonal играют не только эмбиент, нойз и техно. Джеймс Гинсбург (James Ginzburg) хоть и подписан на Raster Noton (в составе проекта Emptyset), но родом из Бристоля, а значит ждите трип-хоп. Его новая группа похожа на Massive Attack с дисторшеном, а еще больше – на King Midas Sound образца «Aroo», но в мажоре. Довольно яркие «dreamy» песни, приведенные при помощи агрессивных аранжировок в форму звукового терроризма. Треки то и дело выглядят недоделанными, но звучат всё равно весьма эффектно. Живой гитары и вокала на Berlin Atonal 2014, кажется, еще не было.

Cabaret Voltaire – очевидно, самый важный артист фестиваля. Ричард Кирк, который теперь представляет Кабаре в одиночку, выглядит точь-в-точь как в фильме «Synth Britannia». Основательно постарел по сравнению с золотыми днями CV, но демоническую стать и харизму сохранил. Ричард обошелся вообще без компьютеров – прячется за чемоданчиками с железом, крутит ручки. Он обещал играть совсем свежий материал («никакой ностальгии, только новая музыка!»), и тут можно ожидать чего угодно, от техно до мягкого и обтекаемого электронного даба, которым он увлекся незадолго до роспуска Cabaret Voltaire, вернее сказать, до отказа от этой марки.

Кирк делает ход конем и играет агрессивные и довольно лоуфайные по звучанию композиции, которые больше всего похожи на то, что Cabs делали в самом начале восьмидесятых, до альянса с мейджор-лейблами. Ощущение олдскула усиливается видеорядом – на трех экранах крутятся истёртые временем плёнки (да, Кирк настолько суров, что привёз с собой VHS-кассеты!) с новостными сюжетами времен холодной войны. Шум, лязг, голоса, агрессивный маршевый ритм. Dance, dance, dance, dance, dance to the radio! Не сказать, чтобы в этом совсем не было ностальгии, но чёрт, это ведь и правда настоящий Cabaret Voltaire.

Самый незавидный слот достаётся новозеландцу по имени Fis. Он играет отменный гармоничный эмбиент, но публика настолько опустошена после Кирка, что слушает его вполуха, а большая часть и вовсе отправляется пить пиво на улицу.

На прощание с фестивалем нужно все-таки посетить одну из ночных after-party, благо идти до клуба Ohm примерно три метра, а там за пультом наши люди, пластинки тут заводит Andrei Oid. Ohm оказывается даже не клубом, а скорее большим диджей-баром. Народу примерно ползала, то есть уже людно, но еще комфортно. Все обсуждают, куда бы двинуться дальше – то ли на сет Энди Стотта (Andy Stott), то ли на мероприятие с радикальным нойзом. Андрей ставит разноплановую электронику собственного сочинения, перемежая её речами Брежнева. Вроде бы не самая лёгкая для восприятия музыка, но на общем атональном фоне IDM и классическое техно звучат как что-то родное и понятное. Выпив напоследок в баре щедрую порцию вина («по умолчанию» здесь, кажется, наливают 0.3 – очень по-берлински), я все же отправляюсь спать. Это была славная охота.