ФЕСТИВАЛЬ  FIJM 2014: Перекрестные ссылки

Без промедления о главном: крупнейший на планете и 35-й по счету Festival International de Jazz de Montreal оказался лучшим на моей – уже восьмилетней – памяти. Это даже притом что почти все главные его события, будь то триумфальный blow-out Дайаны Кролл (Diana Krall), заставший всех врасплох дуэт Тони Беннетта (Tony Bennett) и Леди Гаги (Lady Gaga), долгожданный фестивальный дебют Дайаны Росс (Diana Ross) или канонизация Вудкида (Woodkid), дружно прошли мимо меня.

Почти, но не все: билет на самый первый концерт FIJM 2014 я, не советуясь с его традиционно отзывчивой пресс-службой, купил еще ранней весной. Пересечения между лайнапами двух главных фестивалей монреальского лета, джазового и Osheaga, ни для кого не в новинку: но такое – один из хедлайнеров прошлогодней “Ошихаги” в роли одной из звезд очередного FIJM – случилось впервые. Меньше чем через год после грандиозного сета на острове святой Елены Бек (Beck) вернулся в Монреаль с концертом, объявленным “предварительным открытием” юбилейного Festival International de Jazz de Montreal.

Учитывая звучание его нового альбома “Morning Phase”, название фестиваля и сидячий зал, были все основания предполагать, что вернулся Бек с программой, хотя бы отдаленно напоминающей акустическую. Еще чего: если прошлогодний его концерт начинался с “Devil’s Haircut”, а предыдущий, шесть лет назад, с “Loser”, то в этот раз Бек превзошел сам себя, стартовав с обоих суперхитов – и подняв все три тысячи зрителей с их кресел, куда они не больше не присаживались. Даже новые, тихие и безмятежные, песни (а также примкнувшие к ним “Lost Cause” и “Paper Tiger” с великого альбома “Sea Change”) звучали в аранжировках жирных и наваристых: вместо одного баса – два, вместо одной акустической гитары – все три.

В общем, никакого концерта в поддержку “Morning Phase” в итоге, конечно, не было. Вместо этого была практически идеальная ретроспектива: песни с семи разных, выпущенных между 1994 и 2014 годами альбомов. Не обошлось и без “Midnite Vultures”: прошлым летом Бек вспоминал, как в свое время Монреаль был единственным городом на континенте, где под эти песни танцевали, нынешним – нахваливал уже аудиторию “Ошихаги”, которую назвал лучшей за весь минувший год. Песня “Debra” и вовсе оказалась одним из хайлайтов вечера – несмотря на очень длинный и не очень разборчивый анекдот о Вилли Нельсоне (Willie Nelson), из которого я запомнил только финал: “Ты думаешь, что научился летать, а это, оказывается, издержки пассивного курения джойнта Вилли”.

Отыграв “Girl” и “E-Pro”, Бек заклеил сцену полицейской лентой “не входить – опасно”, но, конечно же, вернулся – с ножницами, Шоном Ленноном (Sean Lennon) на перкуссии и упоительным соул-джемом, состоявшим из еще одного номера с “Midnite Vultures”, кавер-версии “1999” Принса (Prince) и неминуемой “Where It’s At”. Разойдясь, Бек утратил всякие приличия и принялся представлять своих музыкантов совсем как в бессмертной концертной версии “Вечной молодости” Чижа – с издевательскими соло после каждого имени – и даже снял непременный пиджак.

Ударный старт – полдела, и Кейти Мелуа (Katie Melua), услышать которую живьем я собирался лет десять, не сбила планку, установленную Беком, отыграв в том же Salle Wilfrid-Pelletier менее эйфорический, но не менее блестящий концерт. Для Кейти это было единственное североамериканское шоу в 2014 году и уже четвертое появление на FIJM – ну и, в общем, понятно, почему ее сюда зовут опять и снова. Ее необязательный и непритязательный джаз-фолк (джаз-поп? фолк-поп?), когда-то продававшийся под ярлыком “британский ответ Норе Джонс”, в состоянии подружить самых требовательных и совсем случайных посетителей фестиваля – что и случилось в процессе очередного монреальского концерта Кейти.

Умница, красавица и горячая поклонница фестиваля, под вывеской которого прошли лучшие концерты в ее жизни, Леонарда Коэна (Leonard Cohen) и Пола Саймона (Paul Simon), Мелуа спела и за Коэна, и за Саймона (вернее, за Гарфанкела, ибо то была “Bridge Over Troubled Water”), и за The Kinks, и даже за Ширли Бейси (Shirley Bassey) – с акустического прочтения “Diamonds Are Forever” все началось. Чередуя акустическую гитару с электрической и пианино, Кейти играла в сопровождении басиста и клавишника, спев все свои лучшие песни – которых у нее за десять лет накопилось порядочно. “Эту песню я писала очень долго, но некоторые вещи стоят того, чтобы их подождать”, - сказала Мелуа перед оставленной на бис “I Cried for You”. Что правда, то правда.

Иные же вещи случаются совершенно внезапно – но и они достойны того, чтобы их не прощелкать. В новейший, пятый зал театрально-выставочного комплекса Place des Arts (который так и называется – “Пятый зал”) я пошел, не вникая в детали, исключительно из-за фамилии Тарантино на афишах. А попал в итоге на мюзикл, набравший диалогов и песен из фильмов великого компилятора на два полноценных отделения и позволивший оценить артистические данные Румер Уиллис (Rumer Willis), старшей дочери Деми и Брюса, в роли Умы. То, что роль Брюса (а также Брэда, Лео и еще полудюжины тарантиновских актеров) исполнял в соседней сцене кто-то еще, добавляло мюзиклу приставку “мета” и еще пару очков в копилку guilty pleasure: певцы в труппе “For the Record: Tarantino in Concert” не ахти какие, актеры (прости, Румер) тем более, но своеобразное обаяние – примерно того уровня, на котором работает сериал “От заката до рассвета” квентинова приятеля Родригеса, – во всем этом бесспорно есть.

Уроженец Монреаля и почетный гость FIJM Руфус Уэйнрайт (Rufus Wainwright) тем временем превратился в совершеннейшую Аллу Борисовну – вплоть до того, что мужа своего называет не иначе как “зайчиком”. Третий и последний из камерных бенефисов Уэйнрайта на сцене Theatre du Nouveau Monde обернулся, как это часто бывает, семейным предприятием: Руфус исполнил одну из песен отца и посвященную покойной матери “Candles” a cappella, эпизодически аккомпанировали ему тетя и одна из сестер, на “Hallelujah” вышел и зайчик, а вообще в Монреаль они с Руфусом приехали провести время с их (и Лорки Коэн) трехлетней дочерью.

Это турне Уэйнрайта (с которым он вроде бы даже приедет в Москву) приурочено к недавнему релизу сборника его лучших песен, поэтому ретроспективным вышел и этот концерт: звучали и старинные “Poses” с “Cigarettes and Chocolate Milk”, и совсем новые “Argentina” с “Me and Liza”. Юмористический трибьют Лайзе Миннелли (Liza Minnelli) Руфус завел, пожалуй, чуть дальше, чем диктует хороший вкус, но этого артиста условности волнуют редко – вот и программный номер “Gay Messiah” он адресовал “выдающимся геям”: самому себе, Лайзе... и Сильвестру Сталлоне. Еще два часа, еще два десятка песен, еще один эталонный концерт – и, конечно, всегда приятно наткнуться по дороге домой на живого Элвиса Костелло (Elvis Costello), пусть и всего лишь ассистирующего супруге Кролл.

Последние дни FIJM окончательно слились с несусветной жарой и уличными праздниками неугомонных южноамериканских болельщиков, превратившись в безостановочный футбольно-алкогольно-музыкальный марафон: вот играющие на взмокшую 50-тысячную аудиторию бодрые ретрограды Vintage Trouble, а вот длинноногая Энни Кларк (Annie Clark), она же St. Vincent, рассказывающая зрителям те же анекдоты, что и репортеру Rolling Stone в прочитанном мной утром номере. Вот сотни людей в желтых майках сборных Бразилии и Колумбии, жонглирующие мячами прямо посреди трафика, а вот великий эфиоп Мулату Астатке (Mulatu Astatke) с сочинениями из “Сломанных цветов” и много откуда еще. Ну а вот, наконец, и финальный аккорд – полуночная дискотека в исполнении Bonobo с полноценным live-составом.

В заключение о главном: крупнейший на планете и 35-й по счету Festival International de Jazz de Montreal оказался лучшим на моей – уже восьмилетней – памяти, и следующему за ним Osheaga в кои-то веки придется постараться, чтобы сохранить за собой титул лучшего монреальского фестиваля. Джек Уайт (Jack White) и Ник Кейв (Nick Cave), OutKast и Four Tet, The Replacementsи Лорд (Lorde), Arctic Monkeys и Modest Mouse готовы принять вызов – до Osheaga 2014 осталось меньше месяца.