От Rolling Stones до Pussy Riot – датский фестиваль Roskilde, который проводят рядом с одноимённым городе с 1970-х годов, на этот раз так впечатлил почтенную и не очень публику составом, что четырёхдневные билеты разошлись за месяц до события.
Роскилле – прежде всего, о свободе: от рутины будней, от предрассудков и ксенофобии, от зашоренности и страха. Даже если ты нацепил костюм банана, поверх – серебристые трусы, а на ноги – пластиковые стаканчики из-под бесплатной воды, окружающие не станут включать блогера Варламова и брюзжать о безвкусице, а, напротив, всячески одобрят попытку творчества.
В этом году организаторы Роскилле сделали акцент – помимо обязательной рок-музыки – на хип-хоп и интеллектуальный метал (пост-, дум-). Более 100 тысяч зрителей, более 30 тысяч волонтёров, 166 групп из 30 стран – Звуки публикуют отчёт о самом большом после Гластонбери европейском фестивале.
Утренний, от 3 июля номер ежедневной газеты Politiken в кафе встречает нас фотографией раскинувшегося в пластиковом бассейне полуголого посетителя фестиваля, который непристойно домогается пластикового же дельфина. Фестиваль в Роскилле начался. В датских газетах это новость первых полос – «роллинги»; списки других событий, на которые можно пойти с детьми – для которых на фестивале сделан отдельный чек-ин, с приставленным к стойке деревянным кубом, чтобы самые маленькие могли дотянуться; ну и так далее. Фестивальный таблоид Orange Press выходит каждый день на датском языке с рецензиями на вчерашние мероприятия, интервью, полезной информацией.
Сцена Gloria – самая маленькая на фестивале – оформлением напоминает сумку японского дизайнера Issey Miyake. Распечатывает площадку корейская группа Jambinai: сперва мы слышим душераздирающий вой, извлекаемый из некоего духового инструмента, похожего на дудку, - затем, постепенно, сцену заполняет гнетущий пост-рок. Ко второй композиции группа выходит в полном составе. Длинноволосая девушка в экстазе лупит по странному струнному инструменту, похожему на гибрид гуслей и бас-гитары; воет, как кентервильское привидение, поёт, как Диаманда Галас (Diamanda Galas). Барабанщик в футболке с надписью «too fast» время от времени теряет ритм, но именно ему аплодируют больше всего: исступлённые пост-металлические коды – на 50 процентов его заслуга.
Американский рэпер Эрл Светшёрт (Earl Sweatshirt) - один из немногих, кого на фестивале не затронули серьёзные проблемы (так, отменился по болезни в последний момент и был заменён каким-то датским дансхолл-исполнителем Chance The Rapper; похожая участь постигла Дрейка (Drake); A$AP Ferg отделался отменой авиарейса, почему поменялся в афише местами с метал-группой Black Dahlia Murder). Эрл выдаёт хороший, но совсем стандартный "хипхап". Диджей орёт всякие там «мэйксамфакиннойз» и заставляет толпу скандировать “Earl?” – EARL! “Sweat?” – SWEAT! Мне больше нравится приехавший на выступление мужик на инвалидной коляске, которому друзья-приятели раскуривают самокрутку.
Британская группа Future of the Left рвёт целку сцене Pavilion. Бывшие участники McLusky валят что-то звероподобное на стыке Nomeansno, The Fall и Big Black, с соответствующим саркастичным конферансом: «Так, какой-то постмодернизм получился. Если вы поклонник группы Metallica и рядом с вами есть кто-то взрослый, спросите его, что значит «постмодернизм», он знает». На радостях инфантильные фанаты группы распотрошили пару подушек, и перья с пухом непоправимо летают надо всей шумной жутью. Гитарист / басист (в группе все многостаночники) заставляет одного из волонтёров по безопасности толпы (это люди в оранжевых жилетках, которые настойчиво втюхивает всем подряд бесплатную воду, а также изредка просят народ не лезть друг другу на плечи) водить по струнам жестянкой «Туборга», а в конце суёт гитару в руки другому волонтёру и уходит со сцены, страшно довольный собой.
На американских фанк-панков Liars приходит сравнительно немного людей – третья по величине сцена Avalon заполнена дай бог на треть. Ангус Эндрю (Angus Andrew), похожий на подстриженного кузена Итта, за годы, прошедшие с последнего появления группа на фестивале, растерял лихость и отрастил небольшое пузо, которое открывается зрителям, когда он продевает через рубашку микрофонный шнур. В финале выступления, выяснив, что ещё осталось немного времени, с видимым разочарованием исполняет «Broken Witch».
Индийский ансамбль Barmer Boys – трое усачей в красочных чалмах, которые выколачивают из своего акустического инструментария страшно зажигательную, ноги в пляс, музыку. Сами же они входят в раж, обычно не поднимаясь с ковра. Как многие другие народные музыкальные традиции, их североиндийская смесь не лишена мистической – суфийской - подоплёки. И всё же современные веяния не обошли их стороной. Один из участников трио объявляет инструментальную композицию, показывает инструменты, на которых будет играть – этот называется так-то, этот - так-то, а ещё один – сюрприз. После длинного соло на чём-то вроде варгана он берёт микрофон в руки и как включает битбоксера!
На меня наваливается страшно пьяный мужик: «О, братуха, как хорошо, что Роскилле только один раз в году! Больше бы я не выдержал. Я вот местный, я здесь уже 21-ый раз! (Показывает на пальцах). Мне 44 года, я первый раз здесь был вот таким мальцом! (Показывает, каким именно)».
Шведская поп-звезда Люкке Ли (Lykke Li) блистает серебристым пиджаком на площадке Arena – второй по величине; в расклешённых джинсах, Люкке похожа на явленный дух 60-х. Звучит она так, будто поставили записи с разных альбомов в случайном порядке: чисто, правильно, без экспериментов – однако бонусом прилагается страдающее личико Люкке («Sadness is my boyfriend / Oh sadness I’m your girl»), поэтому смотреть умеренно увлекательно, чужое страдание пронимает. Впрочем, в какой-то момент становится интереснее наблюдать за людьми, пытающимися взгромоздиться на дерево недалеко от сцены: волонтёры немедленно стягивают их вниз, но никто не в обиде – напротив, обнимаются со стражами порядка.
Хедлайнеры первого дня, да и, пожалуй, всего фестиваля вообще, после объявления об участии которых разлетелись все билеты, - ветераны английского ритм-н-блюза The Rolling Stones. Сцену Orange, которую они на этот раз осенили своим присутствием, датские хиппи впервые соорудили ещё в 1970-ых. В прошлом году на ней играл американский соул-певец Бобби Уомак (Bobby Womack), чья песня “It’s All Over Now” 50 лет назад поспособствовала всемирному помешательству на «роллингах». За несколько дней до Роскилле-2014 Уомак умер, а вот Rolling Stones выглядят куда бодрей и моложе людей, которые их куда здоровей и моложе. Ну и они в прекрасной музыкальной форме – качают дай бог всем. Начинают с обоймы боевиков – “Jumpin’ Jack Flash”, “Let’s Spend The Night Together”, “It’s Only Rock’n’Roll (But I Like It)”. Вокалист сэр Джеггер (Mick Jagger) щеголяет знанием датского языка, в какой-то момент говорит что-то вроде того, насколько он рад быть в Дании. Гитарист и отец Джека Воробья Кит Ричардс (Keith Richards) мрачно бурчит: «Да, а я вот рад быть хоть где-нибудь». Ну и строчка “Let’s do some living after we die” в “Wild Horses” для Джеггера, возможно, является выстраданной: недавно умерла его подруга, дизайнер Л’Рен Скотт (L’Wrenn Scott). Но иногда они возвращаются, и несколько песен с группой играет бывший гитарист Мик Тейлор (Mick Taylor). К финалу (концертом как-никак завершался очередной тур ансамбля) подходят особенно основательно. На “You Can’t Always Get What You Want” вытаскивают на сцену большой хор. На ”Sympathy for the Devil” (привет из Санкт-Петербурга) забабахали кроваво-красный видеоряд, и сэр Джеггер выходит в плаще с кроваво-красным подбоем, царственный, вечно юный. В финале “(I Can’t Get No) Satisfaction” вполне прозрачной метафорой взрывается фейерверк.
В качестве релаксанта после ритм-н-блюзового бешенства отправляемся на других почтенных старцев. Марокканский коллектив Master Musicians of Jajouka п/у Башира Аттара (Bachir Attar) знаменит тем, что основатель Rolling Stones Брайан Джонс (Brian Jones) записал им альбом, вышедший уже в семидесятых. Суфии начинают с извинений за опоздание и с рёва дудок – нервные скандинавские подростки закрывают уши. Главный аттракцион – ветхий старец, кружащийся в танце с барабаном или дудкой и иногда теряющий в нагромождении проводов туфлю. Страшно трансовая, прущая музыка; не, ну самое странное на свете – это всё-таки аутентичные традиции разных народов, никаким The Knife ни до чего близко сравнимого не додуматься ни в жизнь.
Успеваю на финал выступления Леса Клейпула (Les Claypool из Primus) в дуэте с Брайаном Дэхо (Bryan Dehoe) – называется Duo De Twang: каверы на классику рока плюс собственное творчество Клейпула в стиле пародийного кантри. Люди с восхищением взирают на человека-South Park и его фактурного бородатого напарника в ковбойской шляпе. Лес внезапно затягивает «O Sole Mio» – довольно, впрочем, фальшиво. Затем говорит, что следующую песню мы узнаем сразу – звучит «Stayin’ Alive» Bee Gees.
Ганец Кинг Айисоба (King Ayisoba) на Роскилле, в отличие от прошлогоднего петербургского фестиваля «Апозиция», выступает с полным бэндом – несколько мужчин в ярких костюмах пляшут, поют, впаривают зрителям CD. Западноафриканский фолк, очень заводной и настоящий. Одну песню с Кингом исполняет Арнольд де Бур (Arnold de Boer) из The Ex и Zea, придавая изысканности сырому звуку и рёву.
Сразу после Айисобы на сцену Gloria выстраивается громадная очередь: ожидалось, как обещали, “интервью c Pussy Riot”. Вообще-то про группу на фестивале показали документальный фильм Майка Лернера и Максима Поздоровкина «Показательный процесс: История Pussy Riot», а интервью датский журналист Йон Калдан (Jon Kaldan) проводит с Надеждой Толоконниковой и Марией Алёхиной. Их фонду «Зона права» организаторы гордящегося своим некоммерческим характером фестиваля перевели 300 тысяч крон. Для жителей западного мира довольно простые и понятные для нас истории цензуры в СМИ, государственного насилия, тюремного произвола и звериной ненависти к инакомыслящим кажутся известиями с другой планеты, а казалось бы, вот она, Балтику переплыть. В таком формате (45 минут на всё про всё – интродукция, представление выступающих, короткое интервью с последовательным переводом) мало что можно рассказать толком, но, в общем, посыл несложный – в России творится беспредел; жители страны, однако, не монстры и не инопланетяне – приезжайте, общайтесь, если есть чем – помогайте. Реагируют на речи Алёхиной и Толоконниковой восторженным рёвом и овациями. Надо понимать, что вообще-то народ фестиваля в Роскилле страшно интолерантен к любой политике: например, когда несколько лет назад организаторы позвали выступить с небольшой речью министра экологии Дании, милейшую женщину, толпа её освистала.
Человек-«чёрный гной» (Black Pus – видимо, из соображений ассонанса поставленный вслед за ex-Pussy Riot на сцене Gloria) – это ровно половина дуэта Lightning Bolt: бешеный барабанщик Брайан Чиппендейл (Brian Chippendale), который в сольной версии играет бодрый авангардный нойз-рок. Брайан сразу напяливает устрашающую маску и начинает колошматить по ударной установке, ревёт гитара в записи. «Ghana, Russia!», - скандирует Брайан. Не то чтобы на это очень интересно смотреть.
Группа из Нигера Mamar Kassey, ведомая ветераном местной сцены Якубой Мумуни (Yacouba Moumouni), чуть дальше Кинга Айисобы отступает от традиции в плане инструментов – помимо этнических ударных и струнных, присутствуют вполне западные электрогитара с басом. Пляшут все, даже девушка на костылях.
Дэймон Олбарн (Damon Albarn) в этом году выпустил скучнейший сольный альбом «Everyday Robots», но, к счастью, играет не только его: например, звучит «Kingdom of Doom» (из репертуара The Good, The Bad & The Queen), а уж на «Clint Eastwood» наступает всеобщее просветление. Дэймон явно в отличном настроении, что диссонирует с депрессивным содержанием большинства песен: признаётся в любви к Роскилле, вспоминает, что впервые выступал здесь ещё в 1991 году, рассказывает, что пил пиво с принцем датским – фанатом The Clash, а с принцем британским не пил (пара членов датской королевской семьи, как сообщили позднее, затесалась в стотысячную толпу зрителей Rolling Stones). Дэймон позвал кучу корешей, среди которых, например, трио De La Soul в полном составе – в итоге получился один из лучших концертов фестиваля. Музыканты счастливы, по очереди делают селфи на фоне толпы.
Сuneyt Sepetci & Orchestra Dolapdere – это свадебный оркестр из цыганского квартала Стамбула, со всеми вытекающими. Скрипка с кларнетом вгоняют в восточноевропейскую тоску, а барабан то ускоряется до лезгинки, то бьёт балканскими ритмами.
Darkside – проект прекрасного американского электронщика Николаса Хаара (Nicolas Jaar): хрупкая ночная музыка – хаус и джаз, фанк и диско, симфония космоса. Из-за дымовой завесы не видно ничего – кто эти люди, сколько их, тайна; я стою, зажатая между агрессивно танцующими датчанами – не шевелюсь, иначе рискую получить острым локтем в глаз. Рядом люди покачиваются, как хатифнатты, впадая в транс.
С такими ребятами, как Mogwai, можно не волноваться за будущее социал-демократической, независимой Шотландии. Ну, для местного рынка они недавно напомнили о себе благодаря треку “George Square Thatcher Death Party”, которую британский сегмент фейсбука активно репостил, когда «железная леди» померла. Для иностранного – написали музыку (по большей части напоминающую звуки включения и выключения комбика) для французского сериала “Les Revenants”, ну и вот, выступают на второй по размеру сцене первого по размеру фестиваля континентальной Европы. Без всякого жеманства, позёрства, да хотя бы конферанса, простецкой внешности мужики показывают разные версии рок-музыки. Похожий на вокалиста Bloc Party мужик барабанит в паре песен, в последней – поёт. И только вынув беруши уже за пределами шатра “Arena”, я слышу, насколько громкая созданная Mogwai стена звука.
Tito Sr. PUENTE (1923)
Doyle LAWSON (1944)
Luther VANDROSS (1951)
Gary PRIMICH (1958)
Евгений ФЕКЛИСТОВ (1968)
Avishai COHEN (1970)
Татьяна ЗЫКИНА (1981)
Kid HARPOON (1982)
Anna ROSSINELLI (1987)