ИЗ ЖИЗНИ  Хроника полёта

Если спутник, собаку, а потом и человека в космос впервые запустили в СССР, то родиной космической музыки с той же определенностью можно считать ФРГ. И для, того чтобы обратить свои взоры в чёрную бездну, у немецких музыкантов были свои причины. Космическая музыка, или kosmische music, зародилась в краутроковой среде в конце шестидесятых. И одной из причин, почему немцы взялись за синтезаторы, было то, что компания немецких авангардистов решительно не хотела следовать какой бы то ни было традиции. В послевоенной Германии с традициями вообще было непросто. Музыкальное пространство оказалось зажатым между доморощенными поп-шлягерами с одной стороны и рок- и поп-хитами, импортированными из Англии и США с другой. Всё это здорово раздражало молодых и радикально настроенных немецких артистов. Им хотелось писать историю с чистого листа.

Выбор синтезаторов и самодельных генераторов шума в качестве основного инструмента позволял не злоупотреблять гитарами, а значит не засорять сознание рок-клише. А космос в качестве эстетики давал возможность подальше уйти от депрессивной реальности. Промышленный Дюссельдорф конца шестидесятых, как и Детройт начала восьмидесятых, где родилась другая волна футуристической электроники, был довольно унылым местом.

Первые образчики космической музыки, ранние записи Tangerine Dream, Клауса Шульца (Klaus Schulze) и Popol Vuh звучали весьма экспериментально и более напоминали современный дарк-эмбиент, нежели то, что сейчас принято называть космической электроникой. Синтезаторным и космическим был далеко не весь краутрок, однако понемногу экспериментировала с этим звуком почти вся краутрок тусовка: Can, Neu!, Amon Duul, Ash Ra Tempel. Небезуспешную попытку выделить космическую ветвь жанра в отдельное направление предпринял лейбл Die Kosmischen Kuriere, позже переименованный в Kosmische Musik. Ну а в качестве канонического примера раннего экспериментального «космише» отлично сгодится компиляция «Kosmische Musik», которую в 1972 году издал немецкий лейбл Orr.

К середине семидесятых пути краутрока и космической электроники пошли врозь. Для краутрокеров главным всегда был эксперимент и нонконформизм, а электроника в исполнении Клауса Шульца и Tangerine Dream звучала всё более чисто, стройно и гармонично, выстраиваясь вокруг геометрически правильных секвенций и арпеджио. В противовес дюссельдорфской школе появляется берлинская, которая концентрируется вокруг Шульца, Tangerine Dream и Ash Ra Tempel.

Середина семидесятых становится золотым веком аналоговых синтезаторов, а заодно и золотым веком космической электроники. Практически все синтезаторы (классические линейки от Moog, Sequential Circuits, Arp, Oberheim), за которыми сейчас гоняются коллекционеры, родом из семидесятых. Успешнее всех на музыкальном фронте выступают француз Жан-Мишель Жарр (Jean-Michel Jarre) и грек Вангелис (Vangelis), которые играют этакий «космический мейнстрим». Но интереснее всего наблюдать за тем, как тема космической музыки развивается в локальных школах. В США космический звук исследовали Франко Фальсини (Franco Falsini), более известный по прог-роковой группе Sensations' Fix и Ларри Фаст (Larry Fast), он же Sequencer.

Во Франции молодой Бернар Февр (Bernard Fevre), который спустя 30 лет прославится как Black Devil Disco Club, записывает пластинку «The Strange World Of Bernard Fevre», в СССР Эдуард Артемьев сочиняет саундтреки к фильмам Тарковского и Кончаловского. В Японии Исао Томита (Isao Tomita) вдохновляется классикой, а трио в составе Хидеки Мацутаке, Ходжуро Кондои и Масаши Комацубара (Hideki Matsutake, Chojuro Kondoj, Masashi Komatsubara) – традиционной национальной музыкой. Свой пионер синтезаторной школы был даже в Австралии. Стив Максвелл Фон Бронд (Steve Maxwell Von Braund) издавал пластинки под именем Cybotron, которые нередко путают с одноименным проектом Хуана Аткинса (Juan Atkins).

Восьмидесятые, напротив, становятся смутным временем для музыки космоса. Цифровые синтезаторы плюс закат прог-рока – не лучший фон для того, чтобы двигать сцену вперед. Tangerine Dream к середине десятилетия, казалось, уже окончательно исписываются. Менее известные персонажи просто сходят со сцены. На виду разве что Жарр и Вангелис, да и те всё больше ищут себя в смежных форматах. Всё самое интересное происходит в индустрии кино и телевидения. Синтезаторный пионер Уолтер Карлос (Walter Carlos), который к 1982-му уже успел сменить пол и стать Венди, записывает саундтрек к фильму «Tron». Французский композитор Франсис Лей (Francis Lai), автор музыки к мелодрамам «История любви» и «Мужчина и женщина», издаёт прекрасный электронный саундтрек к телесериалу «Astrolab 22».

Параллельно с этим в Берлине происходят не слишком заметные, но важные процессы. В 1978-м при участии Клауса Шульца создается лейбл Innovative Communications. И хотя сам Клаус покидает его в 1983-м, именно здесь ко второй половине восьмидесятых образуется еще один очаг развития спейс-электроники. Тут, конечно, не обходится без нью-эйджа (восьмидесятые как-никак), но именно на Innovative Communication вырастает новое поколение продолжателей берлинской школы. В первую очередь, речь о проекте Software и появившемся уже в девяностые дуэте Mind~Flux.

Девяностые были временем еще более противоречивым. С одной стороны, не заметить влияние берлинской электронной школы в набравшей ход немецкой транс-сцене было просто невозможно. Артисты вроде Оливера Либа (Oliver Lieb), Effective Force, Influx или Cosmic Baby не только публично признавались в любви к Клаусу Шульцу и Tangerine Dream, но и время от времени записывали просто восхитительные альбомы, строго выдержанные в эстетике берлинской школы.

Особенно много такой музыки появлялось на лейбле FAX, где заправлял большой друг Клауса Шульца Пит Намлук (Pete Namlook), а сам герр Клаус регулярно издавал там собственные пластинки. Там же появлялись питомцы Innovative Communication Томас Фангер и Ян Зиберт (Thomas Fanger & Jan Siebert), они же Mind~Flux, а также кумир рейверов Оливер Либ. Но самой неожиданной персоной, приложившей руку у возрождению kosmische music оказался суперзвездный ди-джей Ричи Хоутин (Richie Hawtin). Послушайте, как звучит его коллаборация с Намлуком, датированная 1995-м.

Однако к концу десятилетия космическая музыка вышла из моды так же, как перестали быть модными космонавты. Спейс-электроника заодно с трансом и нью-эйджем стала едва ли самым презираемым жанром на планете. Если человек в приличном обществе заявлял о своей любви к Tangerine Dream, его немедленно били. Не сказать, чтобы сами TD этому не способствовали – альбомы типа «Goblins Club» вызывали оторопь и недоумение – каким образом такое могли выдать авторы «Rubicon» и «Phaedra»? Да и невозможно было отделаться от ощущения, что на фоне электронного многообразия от Aphex Twin до Underground Resistance, которое расцвело в девяностые, великовозрастные немцы теперь вечно будут выглядеть архаично. Казалось, уж теперь жанр умер окончательно.

Не тут-то было. Музыка, находившаяся на социальном дне, естественно, привлекла внимание гиков-аутсайдеров. Одним из первых протагонистов космической электроники стал голландец Дэнни Волферс (Danny Wolfers), более известный как Legowelt. Сначала Дэнни ставил много космической музыки в эфире своей программы на радио Intergalactic.FM, затем создал DIY-лейбл Strange Life Records, где добрую половину релизов составляла музыка юных последователей Шульца, Жарра и Ash Ra Tempel. И хотя за частью этих проектов стоял сам Волферс, сцена стала возрождаться там, где этого совсем не ждали.

Когда Strange Life, по сути, замолчал в 2011-м, дело уже было кому продолжить. Космическая ретро-электроника стала появляться на лейбле Digitalis, а затем подключился и влиятельный австрийский Editions Mego, который вскоре открыл для такого саунда отдельный саблейбл Spectrum Spools. Но важнейшим результатом этого возрождения стало то, что ретроградов-космофилов наконец признала пресса, еще недавно воротившая от космической музыки нос как от чумы. Самыми успешным в молодой плеяде стали участники американских групп Emeralds и Zombi.

Стив Мур из Zombi не только прошагал с соло-релизами по многим топовым лейблам самой разной направленности от Cuneiform и Temporary Residence Limited до Kompakt, но и получил немало хвалебных слов от Pitcfork, FACT и Resident Advisor. При этом Мур не просто стал успешен сам, но и продолжил дело Волферса, открыв лейбл VCO, также почти целиком посвященной новой космической музыке. И хотя известных имен там пока не слишком много (сам Мур, его коллега по Zombi с соло проектом Majeure и засветившийся на Digitalis проект Panabrite), а продукция VCO издается в основном на кассетах, внимания ему уделяется немало. Кто знает, возможно из кассетного подполья нам скоро явится новый Жан-Мишель Жарр, Клаус Шульц или Вангелис.

Спустя почти 50 лет, космическая музыка снова в моде. И что особенно приятно, до этого момента большая часть отцов-основателей дожила в добром здравии. Tangerine Dream снова в почёте, и не просто записывают отличные пластинки (по несколько в год), но и озвучивают популярнейшую игру GTA. Жарр расчехлил аналоговые синтезаторы и гастролирует по миру с программой альбома "Oxygene". Ну а бескомпромиссные краут-рокеры считаются едва ли не главными трендсеттерами в музыкальной истории.