Наша серия аудио-экспериментов с музыкантами продолжается, и на этот раз мы разговариваем в салоне Burmester с группой Пикник, которая привезла к нам из Питера новый, еще не вышедший альбом "Певец декаданса". Мы собираемся внимательно послушать эту запись и поговорить с участниками команды об альбоме, об отношении "Пикника" к вопросам саунда и о многострадальной судьбе физических носителей в двадцать первом столетии.
Опыт, который мы ставим сегодня, состоит в том, чтобы сравнить звучание свежего произведения "Пикника" на разных CD-плейерах в диапазоне от базового Cambridge Audio до топового Burmester, а также понаблюдать за тем, как собственную музыку в условиях боевого тест-драйва воспринимают её авторы.
Исходные данные таковы: у нас есть альбом, который специально выпускается в нескольких вариантах.
Для коллекционеров и меломанов альбом выйдет на виниле, но мы сегодня располагаем только CD-версией: тираж виниловой пластинки еще не покинул проходную завода GZ Digital Media в Чехии.
Для того, чтобы обеспечить полноценный тест-драйв, эксперты салона подготовили «топовый» набор компонентов Burmester (общая стоимость системы - порядка 6.5 миллионов рублей без учета соединительных кабелей). Входит туда сетевой фильтр 948 Power Conditioner, предварительный усилитель 808 MK5 Pre Amp, усилитель мощности 911 MK3 Power Amp (модификация в названии означает, что модели эти были разработаны давно и уже проверены годами, переживая лишь небольшие изменения и оснащаясь более современными компонентами), а также акустические системы B80. Практически всё это – верхний ряд модельной линейки, аппаратура такого уровня, что слышно на ней будет абсолютно всё, ни одна мельчайшая деталь в процессе воспроизведения не потеряется.
А вот первоисточники звука в нашей цепи, CD-плейеры, мы будем использовать самые разные. Начнем с популярной модели Cambridge Audio Azur 550C начального уровня, о которой мы уже много писали. Затем перейдем к новозеландскому Plinius CD101, который тоже не единожды фигурировал в наших обзорах, а затем наконец совершим «восхождение на Эверест», опробовав музыку на двух моделях Burmester 061 и Burmester 089.
"Воздух, который тебе не принадлежит"
Звуки: Прежде чем мы погрузимся в прослушивание, расскажите о том, что же Вы нам принесли!
Эдмунд Шклярский: Если кратко, это следующий номерной альбом группы "Пикник" под названием «Певец декаданса». Предыдущий наш диск был ответвлением, там были русские народные песни, один романс, песни советских композиторов, в общем, не наши. А это - уже альбом "Пикника", мы его будем играть на концертах. Релиз второго октября, сначала на CD, потом на виниле и еще будет цифровой, сетевой вариант. Просто некоторые забили на это, выкладывают в сеть, и всё. А нам нравится иметь диски. Те, кто приходят на концерты, их покупают, хотят держать в руках. С винилом мы давно не имели опыта, но нас убеждают, что сейчас он имеет спрос.
Звуки: Насколько вообще для Вас важен физический носитель? Решение издать альбом на диске было продиктовано логикой бизнеса, или просто Вашим желанием сделать некий артефакт?
Шклярский: Ну, пока-то носители окончательно не исчезли! И даже если исчезнет, например CD, на его месте появятся другие носители, которые хочется держать в руках. Слушать цифру, конечно, удобно, но мне хочется взять диск, развернуть... Были такие CD, которые переиздавались "под пластинки",- там были вкладочки и всякие глупости. Ну и таких людей, которым интересно подержать диск в руках, тоже достаточно. Сейчас вот и винил возрождается - пусть и не в тех масштабах.
Звуки: Винил все-таки очевидно ушел в нишу арт-объектов, а какое будущее ждёт CD?
Шклярский: Его ждёт будущее винила! Не более и не менее. Упадет в тиражах, но сохранится. Но мы думаем о том, что бы сделать еще – может быть, флешку какую-нибудь в виде знака, или уже с плейером. В Китае можно заказать специальный плейер, который будет сделан в таком дизайне, и ты уже сразу слышишь музыку. Цифра хороша, но это по большому счету воздух, который тебе не принадлежит. А пластинкой можно и дырку на стене закрыть. Выбор носителя еще очень влияет на художественное оформление – были такие пластинки, в которых было важно именно оформление, например у Сантаны всегда было множество важных мелочей. А на CD это смотрится "мелко". Поэтому возврат к большим формам чем-то хорош.
Звуки: Вам вообще как слушателю какой звук нравится, CD или винила?
Шклярский: Я люблю тот звук, что был "до того". Я как-то раз купил набор Rolling Stones на дисках и почувствовал себя не то, чтобы обманутым, но ожидал другого. В первых CD-изданиях они всё, что можно, просто вычищали. Убраны все шумы, и это ужасно, какое-то стекло. Даже в наших записях, которые потом переводились в цифру, это чувствовалось – что-то и пришло, но в основном что-то ушло. Но от этого никуда не деться.
Звуки: А как Вы пишетесь, тоже цифры избегаете?
Шклярский: Тут по-разному бывает. Барабаны часто пишем на плёнку, а дальше - совмещенная технология. Сводятся сейчас уже все в цифре, никто не хочет заморачиваться.
Звуки: А есть ли тогда смысл в виниле, если нельзя соблюсти целиком аналоговый цикл?
Марат Корчемный: Есть конечно! Проблема в том, что у CD очень узкий динамический диапазон. Это очень просто сравнить на том же "Dark Side of The Moon". Возьмем CD и виниловое издание - там разница в громкости между началом и апогеем совершенно разная. Изначально же ты записываешь всё в 24 бита, ничего не компрессируешь, это на виниле и без всякой компрессии прозвучит. А CD всегда делается с прицелом на дешевую технику -, автомобильную и так далее.
Шклярский: У нас были времена, когда с нас на радио требовали запись на бобине на скорости 38, а у нас она была только на кассете. И ничего, переписывали!
Звуки: Ну что же, давайте попробуем теперь что-нибудь послушать!
Тест-драйв: если закрыть глаза и выпить...
Чтобы получить какую-то отправную точку, мы пробуем систему на треке, в котором заведомо есть нужное нам количество деталей. Это вещь «Keith Don’t Go» Нильса Лофгрена (Nils Lofgren). Голос плюс хорошо записанная акустическая гитара – просто идеальный материал для "расслушивания" аппаратуры. Инструментов тут мало, звук прозрачный... Каждый скрип струны, каждое придыхание слышно.
Шклярский: Это очень яркий звук, конечно. Акустическая музыка очень выигрышно звучит вообще.
Звуки: Насколько это, по-вашему, приближено к естественному звучанию?
Шклярский: Ну, если закрыть глаза и выпить - артист сидит прямо здесь.
Звуки: А если не пить?
Шклярский: Ясно, что это артист, которого подзвучивают: мы слышим не чистый акустический звук, а усиленный. Но ощущение такое, будто в первом ряду сидишь.
Корчемный: И голос звучит прекрасно.
Шклярский: Но вообще, это нечестно! Если бы мы послушали какого-нибудь Элиса Купера (Alice Cooper) года семидесятого... Ну ладно, давайте наш альбом послушаем. Какие-нибудь отдельные вещи. Всё мы уже не выдержим - мы этот диск слушали раз сто и еще сегодня играли.
Слушать новый Пикник мы начинаем с самого базового в нашем наборе проигрывателя Cambridge Audio.
Шклярский: Что вообще отличает этот проигрыватель от других вертушек, какие-то предусилители?
Корчемный: Я так понимаю, что внутри есть какие-то предусилители и есть какие-то декодеры. От чего больше зависит качество?
В разговор включается эксперт салона Burmester Виктор Кузнецов:
Виктор: От всего. От качества «кубиков», из которого он собран, даже от корпуса и даже от того, на чем этот корпус установлен. От транспорта,- например, в этом аппарате диск сверху прижат планкой, что его стабилизирует.
Первый трек с новой пластинки называется "Декаданс", и это достаточно характерный для Пикника "заковыристый рок" с уклоном не только и не столько в драйв, сколько в атмосферу: арт-роковые традиции у этой группы всегда были заметны. С точки зрения звучания ключевые элементы здесь ударные (корректно отодвинутые чуть назад), акустическая гитара и, естественно, голос.
Шклярский: Это мне дегустацию вин напоминает. Ну, скажем так, звучало ожидаемо. Давайте теперь посмотрим, что дальше будет.
Теперь мы включаем тот же трек на CD-плейере Plinius CD 101. Улучшения слышны сразу, и долго размышлять над тем, в чём они состоят, не приходится.
Корчемный: Cразу разницу заметно! Там вообще было всё зажато, а тут - спектр шире. Там была та самая компрессия, узкий диапазон. Видимо, предусилитель всё поджимал, а тут он этим не занимается, дай бог ему здоровья. Тут есть ощущение, что какое-то мыло ушло. Как стекло протёрли, или вообще убрали.
Шклярский: На этом плейере звучит ярче и шире, я бы даже сказал поострее, поагрессивнее. Детали появились.
Первая ступень в нашей лестнице – самая очевидная на слух, скачок в качестве здесь самый заметный и выигрыш действительно происходит именно в прозрачности, в читаемости музыкальной картинки, особенно в том, что касается высоких частот.
Переходим к песне «Игла». Эта вещь помягче, менее напористая. По настроению более философская и распевная по сравнению с «Декадансом», но звучанию – чуть более прозрачная, здесь плотные моменты чередуются с разреженными.
Шклярский: Хорошо звучит, берём!
Теперь мы делаем еще один шаг вперед и заводим ту же композицию на проигрывателе Burmester 061.
Корчемный: Капельку жестче - в хорошем смысле. Чётче. Особенно по голосу разница чувствовалась.
Шклярский: А мне показалось, что здесь чуть больше низа. Плюс инструменты стали больше отделяться друг от друга... Да, здесь хороший звук, не раздражающий. А бывает такой, что слушаешь - и как наждачная бумага.
Надо сказать, что если тут результат и не так бросается в глаза (точнее в уши), то разница всё равно очень существенная. Во-первых, происходит какая-то алхимия с низкими частотами, бас становится более читаемым и при этом более мягким. Во-вторых, вокруг инструментов появляется "воздух": их звук становится каким-то более натуральным. Ну и то самое "отделение инструментов друг от друга" даже по сравнению с Plinius тоже ощущается сразу.
Вслед за иглой звучит "За пижоном пижон" - потенциальный поп-хит. Привязчивая оптимистичная вещица, звучащая звонко и ярко. Эдмунд слушает собственную запись отрешенно, хоть и не без некоторого любопытства на лице; все же, кто слышат эту вещь впервые, начинают едва заметно покачивать головой. Драйв на месте!
Пластинка играет дальше. Все, замерев, слушают печальную "Вплети меня в свое кружево" и bitter-sweet (бывают случаи, когда настроение проще описать английским словом) песню про беспощадного клоуна. Именно на ней и решено сделать следующий шаг. А пока мы подмечаем еще один выигрышный момент младшего из Burmester: его звук совсем не утомляет, даже если слушать его долго и на приличной громкости.
Пока мы готовимся к преодолению последней ступеньки, Виктор рассказывает музыкантам о модели Burmester 089, которую нам предстоит услышать: "Этих проигрывателей вообще мало в мире, У него пассиковый привод. Не прямой штифт, который с двигателя сразу крутит пластинку, а именно через пассик, за счет чего получается более ровное движение диска. Нет этой дискретности, лазеру легче считывать, более ровное преобразование получается. Они сами придумали эту систему в конце 80-х – начале 90-х. Над ними поначалу смеялись, пассики это для винила или магнитофонов, но немцы подключили к делу японцев, которые были очень хороши в микроэлектронике, и вместе сделали такой плейер".
Наши уши уже слегка подустали от музыки и вслушивания в детали, но на 089 разница более чем различима. Слышна она, в первую очередь, на голосе, где вдруг обнаружилось эхо, а также на барабанах, которые стали гораздо информативнее. Например, в местах, где явно слышна тарелка, за ней появились и другие ударные инструменты, которые на всех предыдущих вертушках она просто "забивала".
Виктор: Я сразу обратил внимание на голос: он совершенно по-другому зазвучал, стало заметно, что на нем есть реверберация. Объем, зал. И в голосе, и в инструментах, и стало просто гораздо больше вокала.
Шклярский: Мне сравнивать трудно. Такого, чтобы сесть и ловить эффекты, у нас со времен общежития не было, когда был "Dark Side" и колонки "Аккорд". А сейчас мы музыку в основном в поездках слушаем.
Звуки: А как вам это относительно мониторного звука, который вы слышите в студии?
Шклярский: В студии вообще главное, что нужно, - это плохой динамик. И если на нем слышно, то будет слышно везде. Я вообще свою музыку проверяю по телефону. Это, конечно, крайняя мера, но показательная. Вся информация должна считываться. И только потом уже всё это обрастает украшениями.
Но вообще в студии чем менее красочный звук, тем лучше. А то тебе будут мерещиться такие красоты, которых в реальной жизни нет. Но я люблю больше когда не совсем выхолощенный звук, а хотя бы Tannoy какие-нибудь. В отличие от Yamaha NS-10 (на которой музыку вообще невозможно слушать, только сводить), Tannoy достаточно музыкальные. Основной показатель, как это ни прискорбно, это плохой проигрыватель. Тут надо ориентироваться на какой-то усредненный звук, на котором люди будут музыку слушать. Не в хороших условиях проверять, а в боевых – они же в транспорте это будут слушать или на бумбоксах. Сейчас вообще музыку странно записывают и мастерят. Когда смотришь те же частотные показатели у Роллингов, там много срезано. Сейчас же борьба идет во многом за громкость: у кого громче эта колбаса, у того она и лучше. Обывательский подход такой. А качественная запись – редкая история. Понятно, что то, что вы в начале заводили, пишется по полной программе.
Звуки: А Вы сами пишетесь по принципам "как сейчас", или "как раньше"?
Шклярский: Громкости мы и не пытаемся добиться даже. А вообще на западе есть школы, которых у нас нет. Даже если человеку дать в руки те же приборы, он не сделает на них так же хорошо, ну или сделает через двадцать лет, придя к этому экспериментальным путём. Потому что этому не учат. Проблема в том, что даже если ставить звукорежиссеру конкретную задачу, он всё равно её выполнить не сможет.
Звуки: Ну вы ему какую задачу ставите? Вы хотите звучать как кто?
Шклярский: Был например один альбом Андреаса Волленвайдера (Andreas Vollenweider), сейчас не вспомню название. Вот там в записи есть тот самый воздух, о котором мы тут говорили. Этот инструмент тут, этот там, все чётко расставлены. Ты ощущаешь себя в пространстве этих инструментов. Эта запись – идеальная, но ведь мы и музыку такую не играем, так что прийти к этому нереально. Вообще, если бы это было в наших силах, мы бы хотели такой вот многомерной картинки. Понятно, что чем быстрее песня, тем это менее достижимо.
Виктор: Когда к нам приходил Арутюнов, он что-то послушал из своих записей и тут же заявил: «Вот! Я же говорил, сюда надо больше серебра добавить!». У вас нет такого ощущения, что где-то недописали?
Шклярский: Ну такое ощущение всегда есть! С барабанами есть определенные проблемы, но барабаны это всегда один из самых сложных инструментов для записи. Когда ты слышишь какой-то хорошо записанный барабан, ты с удовольствием слушаешь его один, как отдельный тембр. Но увы, мы не сталкивались с человеком, который мог бы записать барабаны как этого требуют мировые образцы. Потому что там есть индустрия, традиции. Вот к этому барабану нужна вот эта конкретная педаль, к этой гитаре – только такие примочки. А нам это всё равно было – какая гитара есть, на той играешь и не заморачиваешься. У нас звукорежиссер должен разбираться во всём. А там режиссер ставит задачу, а для того чтобы с каждым прибором возиться, есть технический персонал. Это целая наука, которая нам неведома. Там есть технология отработанная. Прошел школу, ниже этого уровня уже не сделаешь. Я помню, когда я попал на «Мелодию» в закрома, где это печатается, я просто с ужасом смотрел. По слухам, оборудование там было немецкое, но всё было кривое, обслуживали это какие-то бабушки в серых халатах. Матрицы все кривые, пластинки из какого-то лома, как с них вообще печатали? Может, в Москве было иначе, но у нас всё было вот так.
Тем временем мы дослушиваем до седьмой композиции "Трилогия". Инструментов здесь меньше, основная драматургия держится на гитаре и голосе. Отличный материал для изучения. Мы снова обращаем внимание на вокальную обработку и интересуемся у Эдмунда её природой.
Шклярский: Компьютерную обработку мы стараемся по минимуму использовать. Если что-то используем из компьютера, то клавишные тембры, которые придают окраску. Мне больше нравится, когда обработки я на слух не чувствую. Бывают эффекты, которые очень нарочитые и получается такое облако, в котором всё плавает. Тут лучше недоиграть, чем переиграть.
На том же треке мы делаем обратный ход через одну ступень и возвращаемся к Plinius CD101. Общая картина несколько сужается, пропадает детализация и первым её индикатором остаётся голос.
Шклярский: Поуже стало, попроще.
Виктор: С первой же ноты заметно, что пропали обертоны в гитаре, не дорабатываются моменты, которые окрашивают звучание струны.
Просто кончилась пленка...
Решив немного отдохнуть от прослушивания музыки, мы возвращаемся к беседе о судьбе физических носителей, которая вскоре переходит в историческую плоскость.
Звуки: Как у вас оформлен новый диск?
Шклярский: Это Digpak будет, картонная история. Их легче перевозить, они не так бьются, да и поприятней они.
Звуки: А вы не думали кассету сделать - сейчас ведь это тоже некий возрожденческий тренд?
Шклярский: Нет, кассет как-то у нас и не было никогда даже. Единственное, что у нас было на кассетах, это программы компьютерные. У нас тогда был CX5, который мы использовали на концертах, и он иногда сбивался. Мы поначалу думали, что компьютер это такой железный человек, а потом играем концерты, слушаем партии и всё расходится! Когда мы поехали в первые гастроли, у нас не было барабанщика. Альбом «Иероглиф» был на 80 процентов компьютеризированный. На сцене стоял телевизор, CX5, магнитофон кассетный и группа танцевальная, которая брейкданс танцевала – ну надо же было чем-то отсутствие ударника заполнять. И очень много партий звучало с CX5 и когда он нагружался, тут же начинал плавать и самое страшное наступало, когда сбивались дорожки. В первый раз мы как-то проехали, а на второй придумали как с этим быть. У клавишника был тембр «взрыв» и когда всё сбивалось, мы ему говорили «взрывай!» и переходили на «иероглиф», который игрался уже без компьютеров. А в это время человек лез перезагружать эту программу. Было смешно.
Звуки: Вы, кстати, не думали устроить какой-нибудь юбилейный тур чтобы целиком «Иероглиф» сыграть?
Шклярский: В наших условиях это не очень пройдет, по-моему. Зрители всё равно разные приходят, неохота им один альбом слушать от начала до конца. Публика меняется сильно. К счастью, ходят и дети уже. Если бы молодые не ходили, мы бы загнулись. Это Уотерсу хорошо, построил один раз сцену и ездит с ней. А нам нужно каждый год новую программу готовить, два раза народ одно и тоже смотреть не захочет. К этому туру мы еще устраиваем всякие глупости на сцене. Элементы шоу – человек на ходулях, цирк, еще будет такой радиоуправляемый персонаж.
В беседу включается сотрудник салона Burmester и давний поклонник Пикника Алексей Жеглов:
- А еще у вас была такая песня, "На краю земли", красивая до невозможности, но как-то она резко обрывается, только душа распахнулась - и всё.
Шклярский: Так это нам просто не хватило плёнки! Всё банально. Это, кажется, был BASF C-30, и вот пришлось укладываться. Но на концертах мы её немного подлиннее играли. Многие мастер-ленты у нас не сохранились. Когда выходила пластинка, казалось, что всё, финал. Никаких промежуточных этапов уже не нужно. А потом оказалось, что иногда они очень даже нужны. А то, что мастер-лента богаче пластинки,- так это потом уже стало понятно. На студиях запаса пленки не было, всё стиралось, а купить её было дорого.
Напоследок, чтобы все-таки получить впечатления на разных записях и сформулировать окончательные выводы, заводим еще один «эталонный» диск, альбом «Black Light Syndrome» трио Bozzio Levin Stevens. Вот где детальность воспроизведения и эффект присутствия. Ход вверх с Plinius на Burmester, как мы уже подмечали, преображает низкие. Бас перестает гудеть и становится очень отчетливым.
Шклярский: Ну вот - сразу слышно, всё есть!
Звуки: Так все же, чем характеризуется хороший звук для Вас?
Корчемный: В первую очередь, объемом! Главное – широта звука. Широта и глубина. Другое дело, что реально понять, сидя дома самый простой аппарат, это очень сложно. Вот когда мы «Пикник» ставили, я там слышал партию каждого инструмента отдельно. Не нужно никакго абсолютного слуха, чтобы взять и записать по этому ноты разных партий. Или с барабанами – слышно, что здесь по краю малого ударили, а здесь по центру.
Звуки благодарят сеть салонов Burmester за помощь в организации интервью. Напоминаем, что любой желающий может прийти ногами в салон Burmester, принести туда собственный винил или CD и услышать, как звучит конкретная модель из тех, что описаны в разговоре двух наших героев. Салон регулярно проводит прослушивания в своем помещении на Новом Арбате. Поэтому вы можете записаться на их сайте, захватить с собой любимую музыку и услышать, как она может звучать на самом деле.
Рок-группа Пикник была образована в сентябре 1978 в Ленинградском политехническом институте. В первый состав группы вошли: Сергей Омельниченко (гитара, вокал), Евгений Волощук (бас), Алексей...
Дата образования:
20 сентября 1982
Подробности из жизни:
Рок-группа Пикник была образована в сентябре 1978 в Ленинградском
политехническом институте.
В первый состав группы вошли: Сергей Омельниченко
(гитара, вокал), Евгений Волощук (бас), Алексей Добычин (вокал),
Николай Михайлов (флейта) и
Александр Мацков (барабаны).
Некоторое время группа успешно сотрудничала с самодеятельным театром
Ленинградского политехнического института и принимала участие в постановке
музыкального спектакля
"Слово о полку Игореве".
В марте 1979 Пикник дебютировал на ежегодном фестивале "Весна в Ленинградском
политехническом институте".
Вскоре группа рассталась с театральными подмостками и в течение последующих
двух лет стала одним из наиболее активных участников подпольной рок-сцены
Ленинграда. В рядах группы побывали разные музыканты, среди которых следует
отметить Павла Кондратенко (впоследствии Алиса) и Петра Трощенкова
(Аквариум, Трилистник).
В начале 1981 Пикник принял деятельное участие в создании Ленинградского
рок-клуба, выступив…
1956 – Восходящая звезда Элвис Пресли дал свой первый концерт в Лас-Вегасе. На широкую ногу карьеру певца поставил его менеджер - полковник Том Паркер, предприимчивый нелегальный иммигрант из Голландии »»
1964 – Образована фирма граммофонных пластинок "Мелодия", впоследствии ставшая государственным монополистом в области записи и распространения музыки в СССР. Одна из звукозаписывающих студий "Мелодии" находилась в здании англиканской церкви в Вознесенском переулке в Москве »»
2000 – Умер Александр Косорунин («Неприкасаемые») »»
Maria CALLAS (1923)
Calvin OWENS (1929)
Roy ORBISON (1936)
Ray PETERSON (1939)
Alan BROADBENT (1947)
John MILES (1949)
Narada Michael WALDEN (1952)
ARASH (1977)
Taio CRUZ (1983)