ФЕСТИВАЛЬ  Если дром, то максимум!

Максидром 2012: Второе пришествие Ноэла Галлахера и концерт The Cure, которого ждали почти 30 лет.

Максидром в этом году как никогда напоминал европейские фестивали. В лайнапе нашлось место всего двум русским группам, выступавшим в скромной роли открывающих программу, а хедлайнеры второго дня, Noel Gallagher’s High Flying Birds и The Cure заехали в Москву в разгар своих фестивальных турне, где-то между Primavera Sound и T In The Park.

То, что главные действующие лица в этот день - The Cure, ощущалось уже в три часа дня, то есть примерно за пять часов до выхода группы на сцену. Приезд Роберта Смита (Robert Smith) и его банды – событие действительно неординарное. Еще в перестроечные времена они были здесь популярны почти так же, как Depeche Mode, но DM впервые побывали в России в 1998-м и с тех пор приезжали еще трижды, а The Cure Москвы по-прежнему сторонились. Причем за это время их популярность ничуть не уменьшилась – лишившись части выросшей аудитории, они обрели немалое количество новых поклонников. От хипстерской волны пост-панк возрождения «лайков» им досталось немногим меньше, чем Joy Division, но в отличие от манчестерских коллег, Смит сотоварищи смогли этим воспользоваться. Так что возрастной состав второго дня оказался непривычно широким – «олдовые меломаны» за сорок валялись на травке и попивали пиво рядом с мальчиками и девочками, которые вполне годились им в дети. Собственно говоря, компаний «дети-родители» тоже было немало.

Первыми среди тех, кто привлёк наше внимание, играла калифорнийская группа She Wants Revenge – скромные труженики пост-панк ренессанса. Парни вышли на сцену с получасовым опозданием, случившимся, как выяснилось, по объективным причинам – группу задержали на таможне, придержав заодно и весь багаж, включая инструменты. Проблемы американцев не смутили: выступление SWR пришлось сильно сократить, но и на чужих гитарах играть у них получалось вполне пристойно. Они немного позанудствовали в начале медленными вещами, но под конец им даже удалось расшевелить пока еще немногочисленную публику при помощи «Out Of Control» и «Tear You Apart». Кажется, даже фанаты The Cure, устроившие в фан-зоне свой маленький «окьюпай», остались вполне довольны.

Надо сказать, что вся жизнь с самого начала концентрировалась именно в фан-зоне. Соотношение людей «внутри-снаружи» было примерно четыре к одному. Видимо, помня о прошлогодней давке, покидать заветные места обладатели привилегированных билетов не стремились даже ради свободных туалетов (на всю фан-зону приходилось четыре кабинки, тогда как около фуд-корта «для всех» их были десятки). Понять их было вполне можно – если внутри фанатской зоны звук и обзор были почти идеальными, то за ограждением всё было ровно наоборот. Обзор загораживала звукорежиссерская будка, а звук противно отражался сзади от палатки сигаретных спонсоров.

Часам к четырем тучи, висевшие над полем, казалось, окончательно рассеялись, и ни о чем не подозревающие зрители оказалась под палящим солнцем. Некоторых немедленно развезло от выпитого, так что выход на сцену Everlast некоторые «отдыхающие» встретили весьма экспрессивно: «иди сюда, сука, еееее!!!». Первые же строчки («I got a dopefiend lean, I got a cocaine pain»), спетые Эриком Шрёди (Erik Schrody), вызвали еще более бурные отзывы: «Кокаиииин! Ааааа! Ко-ка-ииииин!!!». Правда, дальше лирика стала для них менее понятной: «Эй ты, пиндос! О чем поёшь-та?!». Чтобы избежать комеди-клаба вместо концерта, нам приходится менять дислокацию. Правда, к чести Максидрома надо сказать, что такой публики было мало, и погоды она совсем не делала.

«Пиндос» не только выглядит угрожающе (камуфляжная форма, военная кепка, седая бородка), но и ведет себя соответственно. Беспрестанно материт звукорежиссеров («дайте уже наконец мне звук в мониторы, всё утро нихера не слышу!») и отдаёт команды зрителям. Несмотря на некоторые технические проблемы, представление на уровне – Эрик хрипатым голосом исполняет свои «прокачанные блюзы» под акустическую гитару и сопровождение живой группы из барабанщика, басиста и клавишника. Хитами с альбома «Eat At Whitney’s», известными по репертуару радио «Ультра», не злоупотребляет, но публику это вполне устраивает. Зрители в первых рядах требуют «Stone In My Hand» и радостно подпевают, когда та, наконец, звучит. В тот момент, когда пора бы уже заканчивать и играть «Black Jesus», которого все заждались, Эрик внезапно делает ход конём. «Эй, ну чё, хотите потанцевать?». «Даааа!!!» кричат зрители, и удивленно слышат до боли знакомое вступление к «Jump Around». Оказывается, нынешний блюзмен еще не утратил старые навыки. Почитав с минутку, Эверласт вдруг останавливает музыку. «Извините чуваки, это действительно было глупо. Пора мне идти. Хотяяяя…. Дам-ка я вам второй шанс!». И песня возобновляется как ни в чем не бывало. Тряхнув антресолью как следует, Эрик действительно уходит, так и не спев свой единственный «массовый хит».

Далее в программе главное лично для меня действо вечера – концерт Ноэла Галлагера (Noel Gallagher) и его «высоко летающих птиц». В России у бритпоп-поколения принято скорее любить Blur, но для меня мелодисты Oasis всегда стояли выше. А уж сольный концерт Ноэла в «Б1», где тот один за другим пел гениальные старые бисайды Oasis, был едва ли не лучшим рок-шоу, которое доводилось видеть. Так что ждал этого выступления я прямо-таки с трепетом. Звучащий в качестве интро ремикс Amorphous Androdynous на трек «If I Had A Gun» этот трепет только усиливал.

Как и пять лет назад, Ноэл начал с «It’s Good To Be Free», затем неожиданно выдал шумную «Mucky Fingers», после чего, наконец, пошел по сольным вещам. Сам Галлагер с годами почти не меняется (есть даже ощущение, что носит одну и ту же белую рубашку), а вот появление у него полноценной группы вместо одинокого Джема Арчера (Gem Archer) картину меняет достаточно радикально. И если альбомные вещи звучат довольно близко к оригиналу, то электрическая версия «Talk Tonight», этакого теневого хита Oasis номер один, это настоящий сюрприз. Тихая вещица вдруг превратилась в стадионный гимн, который публика подхватила как родной.

Альбомные вещи у Ноэла неровные, но великолепных хитов хватает и там – «If I Had A Gun» это тоже гимн. Умение писать гимны, собственно говоря, и есть главная добродетель Ноэла. Песни у него вроде бы и грустные, но при этом удивительно возвышенные, хочется петь их хором как псалмы. Дуплет из «I Wanna Live in a Dream in My) Record Machine» и «AKA... What a Life!» (пусть двухголосье в ней и было слегка подпорчено) тоже звучит весьма эффектно. Но лучшее Ноэл, естественно, бережет на финал. «Half The World Away» - еще одна вещь, за которую Oasis стоит любить ничуть не меньше, чем за «Wonderwall», простой и вечный хит, который сколько раз ни спой, трогает чуть ли не до слёз. А затем, после перебивки из еще одной песни «Птиц» - уж совсем неожиданная «Little By Little», ускоренная и с усиленной ритм-секцией. Чистый восторг. Поём хором.

Ради таких моментов и стоит ходить на концерты любимых музыкантов. И ведь это еще не все. Контрольный выстрел в голову – «Don’t Look Back In Anger». Тут Ноэл может уже просто повернуть микрофон в зал, как он делал пять лет назад на «Wonderwall», но Галлагер старательно выпевает её сам. Ужасно жаль, что за бортом остались не только чудесные свежие песни вроде «The Good Rebel» или «Alone On The Rope» (лучшее Ноэл по-прежнему прячет на синглах), но даже «Stop The Clocks». Но концерт всё равно выше всяких похвал. Лучшее, что можно сделать после такого – улечься на траву и рассеянно смотреть в небо. Где-то нужно получить душевных сил, чтобы впитать в себя трехчасовое выступление The Cure.

Смит и его группа появляются на сцене даже раньше обещанного – в три минуты девятого площадку Максидрома, небо над которой незаметно опять затянуло тучами, сотрясают невеселые аккорды. Да, они действительно тут и играют «Plainsong». Печально, красиво и, опять-таки величественно – такой уж вышел вечер. За три минуты вступления я успеваю оценить все инструментальные красоты, в первую очередь меллотрон Роджера О’Доннела (Roger O'Donnell) и бас Саймона Гэллапа (Simon Gallup). Когда Смит наконец начинает петь, вся толпа «ждавших двадцать лет» впадает в коллективное бешенство.

Cure строят программу из блоков – то выдают серию из тягучих и мрачных песен (в особенном почёте альбом «Disintegration»), то наоборот стреляют яркими, почти танцевальными хитами. Середина концерта – прямо не оторваться. «Play For Today» до смешного похожа на «Закрой за мной дверь». Не знаю, как на весь русский рок, но уж на Виктора Цоя Смит влиял так, что не заметить невозможно. Первым среди личных фаворитов я получаю «A Forest». Эта вещь сыграна оригинале довольно скупо, но живое исполнение превращает её в танцевальный боевик. То, что выделывает Гэллап, не подаётся никаким описаниям. И как же мало рок-групп, где бас – не оформление, а солирующий инструмент.

Вжившись в звук, можно и присмотреться к визуальным образам. Выглядит Смит, прямо скажем, не фантастически. Правда красавцем в классическом понимании он никогда не был, берёт не этим. Гэллап, напротив, моложав и подтянут. Особняком смотрится седовласый гитарист Ривс Гейбрелс (Reeves Gabrels), в девяностые игравший с Дэвидом Боуи (David Bowie).

После «Shake Dog Shake» Роберт вдруг начинает издавать странные звуки: «Сьеду Щапье… Сле Душа Я Пье Сня… Cold!». Русский дается ему не без труда. А песня неожиданная. Вообще, Cure довольно сильно варьируют сетлист от концерта к концерту. Отрепетировано у них, наверное, песен пятьдесят, чем кроме них не может похвастаться, кажется, вообще никто. Быть настоящим фанатом The Cure, наверное, большое удовольствие – можно ездить с концерта на концерт, не испытывать при этом перманентное дежавю и ощущать, что группа старается именно для таких, как ты.

Дискотека в середине концерта оказывается его кульминацией. Сначала Cure выдают «The Walk», где возможность оторваться наконец получает О’Доннел со своими синтезаторами. «Push» с длиннющим вступлением, кажется, вообще лучший момент концерта. Хипстеры пляшут чуть ли не в обнимку с «ветеранами». «Давай, жги, Роберт, я тебя двадцать пять лет ждал!», - орёт сзади мужчина, похожий на Стаса Барецкого. Как и «A Forest», «Push» вживую оказывается во много раз ярче записанной. Все же Cure играют просто удивительно хорошо, и даже к голосу Смита (поговаривали, что Роберт сейчас не в лучшей форме) вопросов абсолютно никаких. Дискотеку продолжают «In Between Days» и «Just Like Heaven».

А дальше снова мрак – тяжело, тягуче, медленно, с длинными, чуть ли не по пять минут, вступлениями и проигрышами, которые вполне потянули бы на самостоятельные пост-роковые треки. Слушая ту же «Kiss» понимаешь, что сблизило Смита с группой 65daysofstatic, у которых Роберт даже отметился в качестве гест-вокалиста. А вот при звуках той же «Push» получаешь ответ на вопрос, как Смит оказался «в гостях» у Junkie XL или Пола Хартнолла (Paul Hartnoll) из Orbital. Эту вещь давно стоит порезать на сэмплы.

Отыграв два с лишним часа Cure уходят за сцену чтобы вернуться и выдать на бис (в тот момент когда все ждут хитов) самоубийственную «Same Deep Water As You», которую группа к тому же не играла десять лет. Умри всё живое. Так может только Смит. Медленными мрачняками Cure пугают зрителей почти до последнего – начинается дождь, публика потихоньку тянется к выходу, но основная масса терпит – свет в конце тоннеля обязательно вспыхнет.

Долгожданная финальная последняя партия хитов – только на третьем бисе. Тут и «Close To Me» и «Lullaby», чуть менее очевидная «Let’s Go To Bed» и, наконец «Friday I’m In Love». Те самые двадцать пять лет все ждали именно её. Казалось бы всё, пора по домам, на сцену уже вышел человек, показывающий музыкантам, что пора заканчивать, но Смит и компания его демонстративно не замечают и кажется, готовы играть до прихода полиции. Запала хватает еще на две песни, «Why Can’t I Be You» и «Boys Don’t Cry». Максидром заканчивается эйфорической дискотекой. Мальчики действительно не плачут, это всё дождь.

Потом были сорок минут блужданий под ливнем как в «Ведьме из Блэр» - лужи, очередь на выход, холод и ветер, но оно того стоило. Музыка в этот раз была просто фантастической.

14.06.2012, Ник ЗАВРИЕВ (ЗВУКИ РУ)

ФЕСТИВАЛЬ - свежие публикации: