PRINCE  По высшей воле

Продолжение. Начала рассказа о фестивале Open'er здесь.

Мы с другом бежим по выложенной резиновой плиткой дорожке. Слева – кемпинг, справа – стоянка. Впереди – вход на фестиваль и главная сцена, между нами и ней – несколько тысяч человек, которых мы пытаемся обогнать. До начала концерта, на который мы так торопимся, целый час, но ускоряться нужно все равно: ведь сегодня мы как никогда хотим быть близко к сцене.

Мы занимаем место на поле, когда доигрывает свой сэт группа Primus, известная, среди прочего, тем, что записала когда-то заглавную тему к сериалу "South Park" и непонятно что делающая на главной сцене в такой день. Из декораций у Primus – огромные надувные космонавты. Их музыка – помесь группы “…и Друг Мой Грузовик” и Скетмена Джона (Scatman John), и я, в общем, обеими руками и за тех, и за тех, но вместе эти плюсы дают минус. Primus звучат и выглядят как группа Крематорий, здесь и сейчас крайне неловко и неуместно. Но вот они уже заканчивают - и мне остается только порадоваться, что мы не пришли сюда раньше.

С поля, по окончании выступления Primus уходит примерно, один человек из двадцати, остальные стоят насмерть, охраняя занятые места. Мы пытаемся подойти поближе, но дальше пары шагов сдвинуться не получается. До сцены еще метров пятнадцать, и мы решаем остаться хотя бы там, куда добрались. Позади стоят два англичанина с дурацкими шепелявыми акцентами: один бородатый и с брекетами, другой кудрявый и весь в каких-то фенечках. Бородатый, одетый в фиолетовую майку с логотипом YouTube, рассказывает кудрявому о том, куда и на что мы только что все пришли: "Он – новатор, настоящий гений, понимаешь? Он на всех инструментах играть умеет, сечешь? Это он определил то, как должны выглядеть и вести себя знаменитости, чувак. Да с него все передирали! А еще он никому не продался, чувак, понимаешь? Вообще никому. И в интервью тут еще недавно заявил, что лучше вообще не будет музыку записывать, чем будет ее бесплатно в интернете выкладывать. Гений, я же говорю".

Даже если бы вы в ту минуту случайно телепортировались на поле заброшенного гдыньского аэродрома, вы бы наверняка сразу сообразили о чем говорил шепелявый английский бородач. Гений и новатор, один из самых влиятельных музыкантов 20 века, самая большая поп-знаменитость без контракта с рекорд-лейблом и без малейшего желания его иметь. Неповторимый концертный исполнитель, преступно редко покидающий дом и обычно не имеющий желания ехать в турне. Это же Принс (Prince), с него же все передирали, чувак! И он единственный, кто позволяет себе опоздать на пятнадцать минут на этом фестивале просто потому, что ему так хочется.

Как только гаснет свет, в толпе начинается что-то невообразимое. Мне всегда казалось, что я имею какой-то опыт в концертах, требующих от зрителя выносливости, но к тому, что происходит на концерте Принса, подготовиться просто невозможно. На увешенную светящимися панелями сцену выходят музыканты The New Power Generation, аккомпанирующей группы. В составе - никакого кордебалета, духовой секции и струнных - только необходимое: барабаны, бас, клавиши, гитара и бэк-вокалистки; без лишних слов начинается "Laydown" - "спрятанный" трек с последнего альбома Принца “20Ten” – размашистая стадионная композиция, пробивной фанк-рок с пронизывающими басами. Нас с товарищем буквально сминают, все поле начинает ходить ходуном, люди давят в такт басам. Когда из-за кулис показывается Принс – золотой комбинезон в блестках, хитрая улыбка, подведенные глаза, "стратокастер" на плече – случается истерика. Люди вскидывают руки и вопят, что есть силы. В этот момент уже абсолютно не важно, стоишь ли ты к сцене близко или далеко, слышал ли ты пластинки Принца и знаешь ли ты вообще кто это такой – обстановка наэлектризована одним лишь его присутствием.

Ближе к концу “Laydown” разгоняется до скоростей урагана, за ней сразу же, практически без паузы звучит “Let’s Go Crazy”. Толпа буйствует: прыгают даже те, кто не собирался это делать - если не двигаться в такт со всеми, можно получить увечья. Звучит бронебойная связка хитов: “Delirious”, “1999” и “Little Red Corvette” - если бы концерт закончился на этом месте, мне кажется, я бы уже упал без сил и был бы абсолютно счастлив. Но это только начало: Принс вместе с одной из бэк-вокалисток, стокилограммовой черной лысой женщиной в футуристичном кожаном платье исполняет написанную им “Nothing Compares 2 U” – самую грустную песню девяностых, самый большой хит Шинейд О’Коннор (Sinead O'Connor). Зрители, срывая глотки в припеве, переводят дыхание.

Но передышка длится недолго: исполняются “Take Me With U”, кавер на “Waiting In Vain” Боба Марли и “Crimson and Clover” – кавер на богом забытую группу Tommy James and the Shondells, томительный блюз с предпоследнего тройного альбома певца “Lotus Flow3r”. Глядя на Принца на сцене и в действии возникает ощущение, что сам становишься частью поп-культуры. Принц несет праздник, он – глоток недосягаемой, волшебной поп-жизни, это мифический персонаж, про таких пишут экзотические иностранные журналы с блестящими страницами, таких людей, кажется, просто не бывает в реальной жизни, их невозможно просто так увидеть. В нем вся история поп-музыки: артист жестикулирует, делает взмахи руками, сжимает кулаки, закатывает глаза, спрашивает у публики, любит ли она его, капризно требует аплодисментов, срывает их и принимает совершенно немыслимые позы во время гитарных соло. Наблюдать за ним – все равно, что смотреть на живых Слая Стоуна (Sly Stone), Джеймса Брауна (James Brown), Фрэнка Синатру (Frank Sinatra) и группу Led Zeppelin - на всех вместе одновременно.

Во время исполнения “Controversy” певец просит выключить на сцене свет и достать всех присутствующих мобильники, чтобы осветить поле. Камеры снимают зрителей и изображение звездного неба проецируется на экраны по бокам сцены и позади Принса, чей золотой костюм переливается в темноте. "Раззвоните всем, скажите, что вы находитесь в лучшем месте на Земле!", - кричит он в микрофон. На очереди кавер на "Le Freak", главную песню диско-пионеров Chic. Публика окончательно сходит с ума, люди прыгают в агонии – это безумная вечеринка, лучшая вечеринка на Земле.

Принс садится за фиолетовое фортепиано и играет попурри из лучшего, любимого и только для вас. 80 000 фанатов не могут ошибаться, из последних сил выкрикивая первые куплеты и припевы “When The Doves Cry”, “Alphabet Street”, “Sign O’The Times”, “Darling Nikki” и “I Would Die 4 U” - все, можно умирать. Но нет: сейчас будет “Kiss” - я, похоже, окончательно лишусь ребер и пальцев ног, но я абсолютно счастлив – за ней финал основного сэта, величайшая песня всех времен и народов – “Purple Rain”.

Прожекторы светят фиолетовым, вступление длится аж три минуты, я вспоминаю вчерашний дождь во время выступления Pulp – сейчас он был бы очень кстати, нам всем нужно хоть немного остыть. Принс подходит к микрофону: “Дайте мне немного времени, я люблю эту песню, черт возьми!”. Мы все ее тоже любим, пусть она играет хоть всю ночь. На “Purple Rain”, этом изнемогающем, отчаянном госпеле о разбитой любви и расставании я окончательно расстаюсь с голосом и мысленно отшиваю всех остальных участников Open’er – лучше не было и уже не будет, как можно вообще смотреть еще что-то после этого - только что мне показали все и даже больше. Ближе к финалу композиции, под рассекающее воздух четырехминутное гитарное соло дождь все-таки начинается: поле засыпает с трех сторон золотым конфетти.

Начинается первый бис: Принс и The New Power Generation выходят из темноты с “Don’t Stop Till You Get Enough” – первым синглом номер один в карьере Майкла Джексона (Michael Jackson) – главного и вечного соперника Принса, и своеобразным актом примирения между обоими. На следующий день о том, что Принс вышел на сцену с композицией Джексона, будут говорить все газеты, а пока что вечеринка в самом разгаре: звучат каверы на фанк-классику групп The Time и Sylvester. На втором бисе исполняется “Baby I’m a Star”, на третьем на 80-тысячном поле царит абсолютная тишина во время “Sometimes It Snows In April” – нежнейшей и тишайшей баллады с альбома “Parade”. Принс поет ангельским голосом, зрители боятся даже вздохнуть, чтобы не спугнуть эту завораживающую красоту – волшебный момент. Блок из каверов на The Time и Ohio Players превращается в четвертом выходе из-за кулис в сшибающий с ног джем-сейшн. Похоже, что Принс разделяет точку зрения Джеймса Брауна касательно того, что хороший концерт для зрителя должен быть сродни походу в спортзал – после него должны отниматься конечности, должно хотеться упасть и не вставать. Финальный аккорд вечера – гимн фанку “We Live to Get Funky”, продолжительность сэта приближается к двум с половиной часам, еще чуть-чуть и я упаду без сознания, но пятого биса уже нет, это конец, все счастливы, но никто не верит, что это финиш.

Гремят раскаты салюта – ровно десять лет назад в этот день стартовал первый фестиваль под вывеской Open’er, сейчас здесь случился лучший концерт, который вообще только может быть. Только что мы были в лучшем месте на Земле. Это так, потому что об этом сказал Принс.