The ORB  Орбман зрения

Данкан Роберт Алекс Патерсон (Duncan Robert Alex Paterson) по прозвищу «Доктор» (в честь первых букв двух первых имен) в музыкальный мир отправился, что называется, прямо со школьной скамьи. Однокашником Алекса по школе Кинем Хилл (Kingham Hill School) был Мартин Гловер (Martin Glover), он же Youth — бас-гитарист и саунд-продюсер команды Killing Joke. Для начала Мартин пристроил друга детства в Killing Joke на должность тур-менеджера. Там Патерсон набирался опыта в нелегкой гастрольной жизни, и заодно изнутри наблюдал жизнь хитрого организма под названием «группа музыкантов-экспериментаторов».

Следующим рабочим местом Алекса стал лейбл EG Records, в семидесятые и первой половине восьмидесятых прославившийся как издатель King Crimson, Roxy Music, Брайана Ино (Brian Eno) и тех же Killing Joke. В конце восьмидесятых дела на EG шли неважно, и лейбл хотел освежить свой каталог чем-нибудь новеньким, благо в британской музыке назревали большие перемены: танцевальная электроника и её производные вступали в права.

Примерно тогда же, в конце восьмидесятых, Алекс заводит еще одно важное знакомство. Его постоянным партнером в студии и за диджейским пультом становится Джимми Коути (Jimmy Cauty), участник дуэта The KLF, в тот момент еще не поп-звезд, а бескомпромиссных экспериментаторов со склонностью к эпатажу. Среди общих увлечений Паттерсона и Коути числились чикагский хаус, ямайские даб и регги, а также эмбиент первой волны: работы Брайана Ино, Стива Хилледжа (Steve Hillage), Tangerine Dream и даже Pink Floyd. Всё это смешивалось в равных пропорциях и разбавлялось длиннющими сэмплами из научно-популярных радио и телепередач, а также акапеллами старых соул-хитов. В результате, вместо традиционных диджей-сетов, парни выдавали монументальные психоделические коллажи, притаскивая с собой не только пластинки, но и мультитрек-рекордеры, начиненные всевозможными «found sounds».

Среди первых почитателей новообразованного диджейского дуэта оказался Пол Окенфолд (Paul Oakenfold), пригласивший Патерсона и Коути стать резидентами его серии «Land of Oz» в лондонском клубе «Heaven». Поначалу аудитория эксцентричного дуэта состояла из горстки «хардкорных фанов». «Тогда никто не понимал, что за хрень происходит на сцене», — вспоминает Патерсон. Однако вскоре публика потянулась в чиллаут «Хэвена» гурьбой. «Это было начало новой эры, нового общества, появился новый наркотик, от которого все сходили с ума».

Парни, тем временем, приступили к записи собственных треков. Хотя в студии Джимми и Алекс применяли те же трюки (треки напоминали коллажи, в основу которых сэмплы клались по принципу «взял, что плохо лежало»), ранние записи The Orb были все-таки танцевальной музыкой. Источником вдохновения при записи их дебютной пластинки «Kiss EP» стали фрагменты эфиров популярной танцевальной радиостанции Kiss FM. Но если строить красивые музыкальные ландшафты у Патерсона и Коути получалось отлично, то с ударной секцией дела обстояли куда сложнее. В какой-то момент потратив неделю на программирование ударных и в конце концов признав их «полным дерьмом», музыканты приняли судьбоносное решение — «убрать грёбаные барабаны к чёртовой матери». Так на свет появился 20-минутный опус «Loving You», построенный вокруг яркой синтезаторной партии и сэмплов топота лошадиных копыт, этнического хора, гитарного рифа из Pink Floyd и старого хита певицы Минни Риппертон (Minni Ripperton), который поколение девяностых помнит по рекламе жевательной резинки «Love Is».

Напомним, что в конце восьмидесятых законодательство гораздо менее жестко регулировало сэмплирование, к тому же музыка Orb считалась глубоким андерграундом, так что подобные вещи поначалу сходили Патерсону с рук. Однако как только «Loving You» стал клубным (точнее, чиллаутным) хитом, трек тут же стал объектом интереса блюстителей порядка. Алекс и Джим немедленно переименовали «песню» в «A Huge Ever Growing Pulsating Brain That Rules From The Centre Of The Ultraworld», а сэмпл заменили похожей по звучанию «перепевкой».

Пластинка, изначально изданная Патерсоном и Гловером на своём лейбле WAU! Mr. Modo, была лицензирована лейблом Big Life и не только попала в фавориты к Джону Пилу (John Peel), но и угодила в британский поп-чарт. Сейчас нахождение в попсовом хит-параде 20-минутной эмбиент-симфонии кажется плодом галлюциногенной фантазии, однако в Британии рубежа 80-х и 90-х возможно было и не такое. Стоило начаться разговорам об альбоме, как между Патерсоном и Коути случился раздор. Джимми настаивал на том, чтобы их совместный материал выходил на его лейбле KLF Communications, тогда как Алекс считал, что это приведет к тому, что Orb будут считать субпроектом The KLF, к тому же предложение от Big Life казалось ему заманчивым. В результате, забрав совместные наработки, Коути покинул группу. Материал, записанный вместе с Патерсоном, позже всплыл на альбоме KLF «Chill Out». A Orb с этого момента превратился в формацию переменного состава. Для общительного эксцентрика Патерсона не составляло труда затащить в студию ни талантливых сверстников, ни открытых к новому ветеранов вроде Роберта Фриппа (Robert Fripp) или Стива Хилледжа.

Патерсон — из той категории музыкантов, что работают скорее головой, чем руками, больше руководят процессом, чем сами записывают. Нет, это не тот случай, когда всю музыку пишут находящиеся в тени «копросюсеры», а сам артист работает исключительно «лицом» (такое мы увидим позже с появлением диджеев-суперзвезд), но фигура продюсера и звукоинженера, находящегося рядом с Алексом в студии, всегда была важной. В команду, собранную Патерсоном для записи первых дисков The Orb, входили его давний друг Мартин «Youth» Гловер, а также молодые музыканты Крис «Thrash» Уэстон (Kris Weston) и Энди Фалконер (Andy Falconer).

Старт вышел сумасшедшим. Первым же синглом нового Orb стал трек «Little Fluffy Clouds», без которого сейчас обходится редкая антология танцевальной музыки девяностых. Небыстрая, но ритмичная вещица с привкусом этакой психоделической эйфории, строилась по уже привычному правилу — яркая синтезаторная тема, плюс коллаж сэмплов, главным из которых было нарезанное на куски интервью американской певицы Рикки Ли Джонс (Rickie Lee Jones), рассказывавшей об удивительных облаках, которые помнила с детства. Позже Джонс признавалась, что причиной томного голоса, который звучал в этом интервью, была сильная простуда.

В том же духе был выдержан и дебютный альбом «Adventures Beyond The Ultraworld». Патерсону удалось с одной стороны найти свой собственный звук, узнаваемый по двум нотам, с другой — поймать нерв сразу нескольких жанров: тут была убаюкивающая красота эмбиента, грув танцевальной электроники (не зря собственный жанр он называл «эмбиент-хаус», хотя ритмически тяготел скорее к дабу), эйфория «поколения экстази» и сложная вычурность прог-рока семидесятых. Альбомы The Orb всегда были загадкой для сэмпл-споттеров: что же в этом коллажном нагромождении сыграно и записано самими музыкантами, а что заимствовано? Из путаницы электронных узоров и фрагментов произведений Стива Райха (Steve Reich) и Эннио Морриконе (Ennio Morricone) то и дело материализовались монологи об эфиопском правителе Хайле Селассие, компартии Азербайджана, русскоязычные рассказы об «электрических сомах, способных излучать разряды в десятки и сотни вольт» и голоса космонавтов.

Любовь к цитатам и коллажам Алекс перенес из музыки в оформление дисков. На обложке одной из версий «Приключений по ту сторону ультрамира» можно разглядеть трубы электростанции Battersea, столь любимой группой Pink Floyd. А на концертном альбоме «Orb Live 93» Патерсон пошел еще дальше — там над теми же мрачными пейзажами гордо реет плюшевая овца (привет флойдовской надувной свинке).

В поступках Патерсона то и дело сквозило желание показать средний палец «системе». Стоило английским законодателям принять закон о том, что любой диск, длительностью более 40 минут классифицируется как альбом, а не сингл (в ответ на набирающую популярность длинных макси-синглов с ремиксами), как Orb издают сингл с одним единственным треком длиной... 39 минут 57 секунд. Им стал еще один эпохальный хит «Blue Room», записанный при участии музыкантов Gong и System 7 Стива Хилледжа и Миккет Жироди (Miquette Giraudy), а также бас-гитариста Public Image Limited Джа Уоббла (Jah Wobble). Надо ли говорить, что «Blue Room» стал самым длинным треком, когда-либо попадавшим в чарты. Успех у сингла был такой, что чиллауты в британских клубах стремительно начали переименовываться в «блю румы». Последовавший за синглом лонг-плей «UFOrb» и вовсе стал в Англии альбомом номер один.

На ставшего «модным» Патерсона одно за другим сыплются предложения о записи ремиксов для поп-звезд. Алекс не отказывает никому, однако подходит к ремикшированию радикально: расщепляет оригинал на молекулы, а потом собирает из них типично орбовский психоделический коллаж, в котором узнать исходный трек порой невозможно. Лейблы считали ремиксы эффективным средством «продать» группу, однако Патерсон реагировал на это скептически: «Всем нужны наши ремиксы, но никто из тех, кто их заказывает, не думает перед этим послушать нашу музыку! Они ждут, что их трек будет чуть-чуть переделан, а вместо этого получают композицию The Orb с кусками оригинала». Под нож попадали все от Depeche Mode и Erasure до Гари Ньюмана (Gary Numan) и Tangerine Dream, не говоря уже о многочисленных менее известных друзьях Патерсона.

Ремиксов того периода хватило аж на два двойных сборника «The Orb Remix Project», однако многое так и осталось за кадром. Ярчайший пример орбовской ремикс-вакханалии — их версия песни The Cranberries «Zombie». Притчей во языцех среди фанов The Orb стало то, что большая часть материала «Orb Remix Project» записана в монофоническом формате, равно как и Патерсоновская половинка двойного микса «Textures». Является ли это задумкой художника, эксцентричной выходкой, чистой безалаберностью или попыткой обойти закон, остаётся только гадать. Существует казус и с названиями — огромная часть ремиксов Орба, записанных в начале девяностых, когда о группе Orbital знали единицы, называлась «Orbtal»-миксами и ошибочно приписывается братьям Хартноллам.

Вопреки успеху, сам же Алекс в поп-звезды не рвался. Скорее наоборот — всё глубже зарывался в своё эмбиент-подполье. В 1994-м Паттерсон записывает за рамками The Orb альбом «FFWD» вместе с немецким музыкантом Томасом Фельманом (Thomas Fehlmann), Крисом Уэстоном и Робертом Фриппом. Тут вы не найдете ни танцевальных ритмов, ни даже дабового грува, однако на пластинке в избытке присутствует два разных эмбиента — фрипповские гитарные саундскейпы и орбовские коллажи.

Фельман, выходец из берлинской арт-тусовки начала восьмидесятых, сольно экспериментирующий с техно и дабом, вскоре становится постоянным участником The Orb, сменив Уэстона. Поначалу на звучании смена состава не сказалась никак — альбомы «Orbus Terrarum» (самый, пожалуй, амбиентный диск коллектива) и «Orblivion» (напротив, более ритмичный и динамичный) продолжали линию, взятую в начале девяностых, и даже в чем-то превосходили ранние диски. Мейджор-лейбл Island возлагал на «Orblivion» большие надежды. «Они абсолютно не врубались в тему», — вспоминает участвовавший в записи пластинки Энди Хьюз (Andy Hughes). — «Презентация, которую устроил Island на крыше отеля Хаятт, была ужасно похожа на фильм „This is Spinal Tap“. А пришло туда от силы человек тридцать».

Одним из самых успешных для Orb стал сингл «Toxygene» (4-е место в британском чарте). Поначалу парни записали этот трек в качестве ремикса для «Oxygene 8» Жана-Мишеля Жарра (Jean Michel Jarre), однако версия была отвергнута издающим лейблом (ввиду полного отсутствия в нем следов оригинала) и Алекс сотоварищи, не долго думая, издали её как собственный трек. Поначалу, на обложку сингла даже планировалось поместить фото Шарлотты Рэмплинг (Charlotte Rampling), экс-супруги Жарра, но то ли получив отмашку от лейбла, то ли решив не быть уж настолько эпатажными, фото в итоге заменили нейтральной космической картинкой. В том же 1997-м Orb успели посетить Москву, отыграв концерт в «Лужниках» на пятилетии «Птюча» вместе с Freddy Fresh и Green Velvet.

А вот дальше в жизни группы наступили смутные времена. Всё началось с того, что лейбл Island, выпустивший пять пластинок Orb кряду, потребовал издания сборника лучших хитов. Патерсон и компания резонно заметили, что делать сборник из вещей, редко длящихся менее 10 минут, к тому же входящих в концептуальные альбомы, как-то глупо. Однако лейбл настоял на своём и в итоге увидел свет сборник «радиоверсий». И название, и оформление (на обложке красовался тот самый «миддл фингер») говорили о том, что пластинка не была для группы желанным детищем.

Дальше — больше. В конце 90-х у Island начались проблемы, к тому же Патерсона настиг творческий кризис. Альбом «Cydonia» хоть и не был лишен хитов (Орб неожиданно обратились к песенному формату), звучал явно слабее прошлых работ. Промо-версия, к неудовольствию Алекса, быстро утекла в сеть, а запутавшийся в реструктуризации лейбл тянул с изданием и требовал пластинку переделать. В результате, диск, изданный в 2001-м прошел почти незамеченным. Намучавшись с мейджорами, Патерсон сотоварищи основали собственный лейбл Badorb и принялись издавать винилы таинственных проектов вроде Electric Chairs, за которыми быстро обнаруживались знакомые персонажи из орбовской тусовки — Паттерсон, Фельман и музыканты группы Sun Electric.

Когда дело дошло до выпуска следующего лонг-плея The Orb, дела оказались совсем плохи. Достаточно послушать промо-версию трека «Form A Distance» (рейв в темпе за 130 ударов в минуту) чтобы понять, что в то время Патерсон перебрал каких-то неправильных наркотиков. В альбоме «Bicycles And Tricycles» узнать старый добрый The Orb можно было лишь по неудачным самоцитатам. Психоделические коллажи практически исчезли, их место заняли даб-техно и абстрактный хип-хоп. Однако неудачный альбом никак не мешал группе играть фантастические концерты. Летом 2004-го Orb в рамках очередного турне отыграли двухчасовой концерт на фестивале «Стереолето» в Петербурге, исполнив, кажется, всё лучшее от «Loving You» и «Little Fluffy Clouds» до «Toxygene» с наложенной поверх акапеллой Эминема (Eminem).

В тот момент в руках музыкантов уже был контракт с кёльнским лейблом Kompakt, а власть в группе окончательно перешла в руки Фельмана — тот превратился из звукоинженера, чутко ловящего мысль Патерсона, в творца, и это не могло не сказаться на звуке. Альбом «Okie Dokie, It’s The Orb On Kompakt» хоть и звучал в целом поинтереснее двух предыдущих, окончательно уводил Orb от английского веселого психоделического эмбиент-хауса в немецкое эмбиент-техно — туманное и монохромное. Патерсон переквалифицировался в техно-диджеи и в этом качестве успел даже посетить «Флегматичную собаку», а на смену концертам с живыми музыкантами пришли лайвы с Фельманом в два лаптопа под именем Le Petit Orb.

И тут Алекс вдруг вспомнил о старых друзьях. Творческие отношения с Коути были восстановлены еще в 2001-м, тогда же давние коллеги начали потихоньку записывать треки под именем Custerd, а затем Transit Kings. Результат их совместной работы увидел свет лишь в 2005-м на лейбле Malicious Damage, основанным участниками той самой группы Killing Joke, где Патерсон когда-то трудился тур-менеджером. Там же потихоньку начал издаваться материал, когда-то написанный Алексом «в стол» и непригодный для издания у мейджоров: совместный альбом с Meat Beat Manifesto под названием «Battersea Shield», несколько сборников орбовских ауттейков под названием «Orbsessions», а также записи еще нескольких сайд-проектов. Всё это пусть и уступало ранним работам The Orb, но давало надежду на то, что «немецкая» ветвь развития группы — не единственная, и Патерсон еще на многое способен.

Доказательством тому даже не прозвучал, а прогремел очередной номерной альбом The Orb. Диск «The Dream» вышел в 2007-м, сначала в Японии, и лишь месяцы спустя — в Европе и США. По первым же звукам было очевидно — перед нами те самые The Orb, которые растворились в небытии после «Orblivion». Игривые синтезаторные темы, гитара Стива Хилледжа, пространственный амбиентный звук, коллажный «максимализм» (в противовес минимализму предыдущих работ), ломаные ритмы, дабовый бас и, главное, хиты. «The Dream», «Vuja De», «Beautiful Day» и прочий материал альбома звучал так, будто был записан где-то в середине девяностых и ждал своей участи до лучших времен. Герои вернулись.

Это было бы хорошим, но банальным финалом. Но вслед за выходом этой пластинки, Патерсон снова переключился на нишевые проекты, сконцентрированные вокруг лейбла Malicious Damage: он записал еще один диск Transit Kings (уже без Коути), а в сентябре 2009-го на этом же лейбле увидел свет и очередной альбом The Orb под названием «Baghdad Batteries (Orbsessions Volume III)». И тут уже остаётся больше вопросов, чем ответов. Если пластинка позиционируется как номерной релиз, зачем тогда подзаголовок «Orbsessions», ведь в этой серии обычно выходил разного рода «неформат»? Да и звучание диска несколько неожиданное. Здесь нет ни хитовой психоделии а-ля «The Dream», ни фельмановского «компакт-техно». Вместо этого мы слышим тихий и вкрадчивый эмбиент — музыку более атмосферную, чем событийную.

Коллаборация The Orb с Дэвидом Гилмором (David Gilmour), выпущенная в 2010 году, оказалась не столько еще одним альбомом The Orb, сколько самостоятельной историей, не лежащей ни в орбовской, ни тем более в гилморовской линейке. Больше всего «Metallic Spheres» напоминает Tangerine Dream или Мануэля Гётшинга (Manuel Gottsching), пластинка очень сильно отдает семидесятыми. На выходе у новоиспеченной супергруппы получилось психоделическое ретроградство по следам «E2-E4» или «Rainbow Drome Musick» Стива Хилледжа. То, что диск — результат по сути одного джема, слышно сразу, есть в нем форма и настроение живой импровизационной записи. Трековая структура как таковая отсутствует (диск побит на две части, в каждой из которых есть довольно условное деление на композиции). Кое-где слышна вполне явная нестройность, но абсолютно в рамках правил психоделик-рока. От Orb заметна дабовая ритм-секция, обильные обработки и довольно скромные клавиши (тут явно постарались Патерсон и Гловер, а вот Фельмана, судя по всему, и рядом не было). Гилмора в свою очередь невероятно много — он всю дорогу играет на гитаре и кое-где даже поёт. Причем это не «эджеподобный» Гилмор образца середины 90-х, а Гилмор примерно 35-40 летней давности, из тех времен, когда Pink Floyd не были поп-группой. Альбом прекрасен, но тем, кто ждал от Orb продолжения замечательного диска «The Dream» придется подождать еще пару лет.

Пока же Патерсон привозит в Москву «сдвоенную» программу своего сайд-проекта High Frequency Bandwidth, куда в числе прочего входят и переработанные треки The Orb.

The Orb & High Frequency Bandwidth
Москва, Ketama Cafe
10 сентября 19:00