/ Окончание. Первая часть репортажа /
Вечерняя программа второго дня фестиваля Джаз Коктебель сулила меломану знакомство преимущественно с этно-фьюжновыми исполнителями. Для меня этот день был наиболее запоминающимся исключительно благодаря знакомству с группой под названием Троица (в сети этот коллектив стоит искать по запросу «этна-трыо + название группы»).
Троица, если вкратце, - это, с позволения сказать, гибрид
группы Ивана Смирнова, Ва-Та-Ги и Песняров. Составляющую
Песняров
(высокопрофессиональный, богатырский вокал) обеспечивает Иван Кирчук, основатель
и фронтмен трио: патриархального вида дядечка с окладистой бородой, во
множественных аутентичных аксессуарах и аутентичной же одежде, с поразительным
диапазоном (равно впечатляюще поющий и баритоном, и фальцетом) и внушительным
набором этнических струнных и духовых инструментов. Аллюзии на музыку Ивана
Смирнова (что в данном случае скорее комплимент, нежели упрёк) возникают
благодаря игре Юрия Дмитриева, а моторный грув, который сообщает композициям
барабанщик Юрий Павловский, заставляет вспоминать о перкуссионисте Ва-Та-Ги
Аркадии Соколове. Впрочем, если это описание создаст у вас ощущение того, что
Троица лишена оригинальности – можете об этом сравнении забыть.
На самом деле имелось в виду, что Троица - это
такой же must-see и must-hear, как группа Инны Желанной, как украинская
Даха
Браха, как проекты Сергея Старостина.
Ивана Кирчука, к слову сказать, наверное, можно назвать и
«белорусским Сергеем Старостиным»: это не просто музыкант, хорошо
ориентирующийся в народной стилистике и регулярно ездящий в этнографические
экспедиции (что нынче уже начало входить в моду), а, натурально, один из лучших
специалистов по фольклористике в своей стране. Музыкант более 14 лет заведовал
отделом «Обрядовая деятельность и фольклор» в Минском училище искусств, собрал
огромную коллекцию предметов народного быта, старинной одежды, народных
музыкальных инструментов, масок и т.п. Короче говоря, доверять художественному
вкусу этому человеку, приспосабливающему аутентичную музыку к специфике
современного слушателя и порой сообщающий фольклору роковый саунд, следует
целиком и полностью: «подделок», профанаций и конъюнктуры можно не бояться.
У группы всё на своём месте, - ни одного лишнего звука, ни
одного напрасного использования экзотического инструмента. Если по
замыслу звучание должно быть прозрачным – у Троицы оно кристальное; если по
сюжету нужна буря и натиск – музыканты покажут их по максимуму. Седой Перун-Кирчук звучит то добрым молодцем, то умудрённым старцем; зрители – кто
слэмится, кто стоит с открытым ртом, кто – со слезами в глазах, но пустых
взглядов, пока звучит музыка Троицы, вы не увидите. Я же поймала себя на мысли о
том, что если будущее – за такой музыкой, а не за урбанистичными стилями, в
число которых, в общем-то, входит и джаз, то… и Бог с ним, с джазом. «Фиг с
ним, с ребёнком, спасайте мать» (с). Что же до Троицы, то группа скоро выступит и в России, на
питерском фестивале Этномеханика. Не пропустите.
Совместный проект польской группы Voo Voo и украинского
ска-фолк-коллектива Гайдамаки был заявлен чуть ли не самым главным эксклюзивом
Джаз Коктебеля. Диск, изданный на родине Voo Voo (которых, к слову,
называют великанами интеллектуальной музыки Польши), за две недели разошёлся
десятитысячным тиражом. Такие цифры в Восточной Европе – хороший показатель;
судя по всему, диск скоро приобретёт статус золотого. В Украине, как ни странно,
альбом не продаётся вообще: по той причине, что он там не был издан.
Единственным местом, где можно было купить CDс книжкой «VooVoo & Haydamaky»,
был, собственно, фестиваль Джаз Коктебель.
Вечером 11-го сентября зрители на протяжении нескольких
часов слушали сначала сольную программу поляков, затем двойной укро-польский
сет, затем сольное выступление Гайдамаков. Если последние отработали свою
программу традиционно «на измор» (такой концентрации разухабистости на кубометр я не видела даже на легендарных западноукраинских свадьбах), то о
совместном проекте украинсев с поляками в превосходных степенях я, к сожалению,
высказаться смогу вряд ли.
Voo Voo на меня не произвели того впечатления, которое
должны были бы, – если верить восторженным пресс-релизам и громким титулам. Их
музыка – это рок с примесью панка, исполненный на инструментах, привычных для
джазового контекста – в частности, баритон-саксофоне и «стике» (мобильном
контрабасе). Песни у Voo Voo очень простые, немудрящие, даже, с позволения
сказать, попсовые; правда, исполнены они с якобы драйвом и претензией на
сумасшедший отрыв. Почему «якобы» и «с претензией»? Объясняю: что отрыв, что
драйв должны быть как-то художественно оправданы; к отрыву и драйву слушателя
неплохо бы как-то подводить, выстраивать композиционную и сюжетную линию,
создавать накал, интригу какую-то. Хотя бы. Безыскусная же, заштампованная
«собака», спускаемая на зрителя с бухты-барахты в промежутках между
конвенциональными куплетами-припевами, введёт скорее в недоумение, чем в раж.
Кроме того, трудно говорить о естественности драйва и отрыва, если текст песни
считывается с листа… Впрочем, публике, кажется, понравилось. Думается, что
многие из поклонников группы Аукцыон тоже были бы удовлетворены.
Что до основной художественной ценности украино-польской
программы, то она, пожалуй, заключается в самой концепции проекта: «гайдамаки»
по прошествии четверти тысячелетия объединились со своими «врагами» и вместе
поют песни. Справка: гайдамаки - участники казацко-крестьянского
восстания на Украине, боровшиеся против крепостнического и национального гнёта.
Восстание сопровождалось массовой резнёй еврейского и польского населения. Если бы к проекту присоединилась какая-нибудь клезмерская
группа, и вовсе было бы изящно. Кстати, фронтмен Гайдамаков Александр Ярмола не
исключает и этого варианта. В целом происходившее на сцене выглядело так.
Протяженное интро, состоявшее из импровизаций аккордеониста (к слову сказать,
презамечательного) Ивана Леньо, известного в джазовом сообществе
трубача-виртуоза Евгения Дидыка и фронтмена Voo Voo, саксофониста и вокалиста
Матеуша Поспешальского, сменяется пением (необычно спокойного и одетого не в
красные шаровары, а в черные брюки) Ярмолы на польском языке и Поспешальского на
польском же. Песни представляют собой совместное исполнение прописанных партий.
Общее настроение композиций – довольно уравновешенное. Возможно, самый смак
того, что конкретно эти песни исполняются конкретно этими группами, был заложен
в текстах, но польский я знаю недостаточно хорошо для того, чтобы их по
достоинству оценить.
Сольный же сет Гайдамаков, как уже упоминалось выше, вышел
термоядерным; впрочем, у этой группы иначе не бывает. Сравнение с
западноукраинской свадьбой было приведено неслучайно: аутентичные украинцы
компаниями в сотни человек могут сутками танцевать под от души сдобренные
гуцульской мелизматикой «гоцочки», которые сутками же играют высококлассные
музыканты. Примерно ту же музыку, только снабжённую роковыми рифами и вследствие
этого отличающуюся более жёстким звучанием, без устали выливают на головы
зрителей Гайдамаки. «Да они же двужильные!» - восклицали уставшие от дневных
сетов на Волошинской сцене джазмены. «Это мега-профессионалы» - признавали
даже те,
кому музыка «для ног, а не для души» на самом-то деле и не очень нравилась. В
условиях того, что летний Коктебель до отказа наполнен отдыхающими из России,
толпа, отрывающаяся под украинские мелодии «на выживание», производила более чем
приятное впечатление.
Белорусский фрик-кабаре-театр Серебряная свадьба, закрывший
живую программу второго вечера, по мнению аудитории Джаз Коктебеля, стал
бесспорным лидером фестиваля. Несмотря на весь свой скепсис и желание музыку
прежде всего слушать, а не колбаситься под неё или искать в ней повод поржать, я
вынуждена признать, что представление-буффонада, включавшее песни про красные
трусики, пистолеты марки Беретта и пилоты-самолёты – действительно находка для
опен-эйра. Впрочем, как настоящая зануда, я вполне готова принимать Серебряную
Свадьбу в качестве хедлайнера фестиваля Cocktebelle Music Festival. На статус
хедлайнера фестиваля Джаз Коктебель фрик-кабаре, при всём желании, пока не
проходит. Почему пока? Да… мало ли - может, и и станет оно когда-нибудь
белорусским Фрэнком Заппой (Frank Zappa) не только по уровню стёба, а и по
уровню музыкального исполнения, - как знать.
Утром 12-го сентября, после очередного музыкального
марафона, вставать было ещё сложней, чем накануне. Успеть посмотреть утреннюю
сессию Nu Jazz можно было только при одном условии – совместив её с завтраком.
Это хорошо ещё, что по утрам видео-операторы, отвечавшие за синхронную картинку
на большом мониторе, не филонили, и всё, что происходило на сцене, можно было
наблюдать на приличном расстоянии, не имея необходимости торчать непосредственно
под сценой. К вечеру, к сожалению, на монитор транслировались всё больше
промо-ролики спонсоров и логотипы; операторы же, очевидно, считали, что рабочий
день на фестивале, как и везде, должен длиться до 18.00.
Программу открыла питерская группа Чикис: своего рода Pink
Floyd-Light, психоделическая мелодекламация с небрежным вокалом. Довольно
любопытно и вполне слушабельно, - если бы идеи музыкантов были реализованы
попрофессиональнее, и вовсе было бы чудесно. За питерцами следовало очередное
белорусское этно-фьюжн-открытие, группа Akana: три вокалистки, саксофонист и
ритм-секция. С матёрой Троицей, конечно, никакого сравнения: и молодые ещё
совсем ребята, и не сказать, чтобы очень уж опытные, судя по импровизациям
саксофониста, и вряд ли обладающие совершенным вкусом, судя по несколько
кашеобразным и лишённым свободного пространства аранжировкам, и ещё очень
нуждающиеся в профессиональном росте, судя по не очень стройному трёхголосию. Но
зато – поют каноном, вставляют в композиции находки a la Ян Гарбарек и в целом,
в общем-то, производят впечатление скорее положительное, чем наоборот.
Вслед за очередным этно-фьюжном на сцене Nu Jazz занял
место одесский джазовый десант. А именно – молодая одесская вокалистка Тамара
Лукашёва и её в некотором роде наставница, украинская джазовая гранд-дама Татьяна Боева.
Тамара Лукашёва – новое имя в украинском джазе. Девушке
едва за 20, а она уже успела получить две премии на престижном конкурсе молодых
джазменов ДоДж Юниор и (буквально прошедшей весной) второе место на московском
конкурсе джазовых вокалистов Анны Бутурлиной. Впрочем, нам ли не знать, что
конкурсы – это не всегда показатель, поэтому лучше, наверное, просто сказать,
что Тома – это, пожалуй, самая яркая джазовая певица своей страны на данный
момент. Это не значит, конечно, что Тамаре некуда стремиться: просто девушка
обладает тем набором умений и дарований, который, пожалуй, не наблюдается в
подобной степени ни у кого из её соотечественниц. Природные данные, прекрасно
развитый диапазон, хороший вкус, достойная джазовая подготовка, нормальное
английское произношение и адекватная эмоциональная открытость. У отечественных
джазовых певиц из этих параметров, как правило, отсутствует какой-нибудь один. А
то и два. На большой сцене Лукашёва, днём ранее певшая стандарты в сопровождении
неутомимого стейдж-бэнда, показала авторскую программу: несколько песен
собственного сочинения, после исполнения которых заняла место бэк-вокалистки в
группе Play.Boyev.Band, сопровождавшей Татьяну Боеву.
Татьяна Ивановна – это история отдельная. Я не знаю, каким
таинственным образом у неё это получается, но эта женщина моментально
располагает к себе публику. Причём не какими-то дешёвыми приёмами, заигрыванием,
и даже (не бейте меня!) не сказать, что виртуозным вокалом: по крайней мере,
чего-то фантастически невероятного именно в вокальном отношении в Коктебеле я не услышала. Да, глубокое
контральто с хрипотцой. Да, харизматичная подача, - но всё вполне в рамках, что
называется, человеческих возможностей. И всё-таки что-то эта женщина такое
делает, из-за чего аудитория начинает слетать с катушек и орать «Тина Тёрнер
отдыхает!». На что Татьяна Ивановна, как настоящая одесситка, невозмутимо
отвечает «Не смешите мои тапочки. Тина Тёрнер НЕ отдыхает, я вас уверяю».
Триумфу Боевой в Коктебеле не помешали ни слетавшие очки, ни падавшие ноты:
программа из песен Джино Ванелли, Стиви Вандера и Джорджа Бенсона вызвала у
зрителей реакцию, сравнимую с той, которая была бы при лицезрении
непосредственно авторов этих хитов. И совершенно непонятно становится, как
Лариса Долина, когда-то ученица Татьяны Ивановны,не смогла унаследовать от своей наставницы хотя бы часть того
эмоционального напора, которым Боева славится.
И которого российской диве так не хватает.
После сета Татьяны Боевой изо всех ног мчусь на Волошинскую
сцену – там уже проходит пресс-конференция британского саксофониста Кортни
Пайна (Courtney Pine). Журналисты, как обычно, задают вопросы о чём угодно, только не о музыке.
Почему одет в растаманское (родители – представители раста-культуры), в какие
передряги попал за время текущих гастролей (ни в какие, потому что они только
начались), какие ошибки допускают журналисты (принимают за женщину – из-за имени
«Кортни» - и за американца, потому что играет джаз) и так далее. Пайн – искренне
дружелюбный высокий дядька с глазами навыкат, главная цель которого – выработать
универсальный звук саксофона и универсальный стиль, который бы включал в себя
наработки всех существующих культур. Неудивительно, что в достижении этой цели
саксофонист бросается в эклектику, если не сказать пост-модернизм, изо всех сил.
После общения с самым джазовым хедлайнером вечерних
программ фестиваля началась заключительная часть проекта «70 золотых
стандартов». В последний день на джазовой сцене должны были работать гитаристы:
Дмитрий Коваленко, о котором я уже немного рассказала в 1-й части репортажа; молодой и уже признанный в музыкантской среде, а джазовым зрителям пока не очень
известный Сурен Томасян (джазофилам он мало знаком потому, что его основное его
место работы – в группе украинской поп-соул певицы Гайтаны) и участник группы
Night Groove Александр Павлов. Правда, из всех заявленных в программе гитаристов
на Волошинскую сцену вышел один Павлов: Коваленко перед выступлением
неожиданно заболел (есть подозрение, что упомянутые в первой части «генделики»
сыграли свою роль), и его заменил екатеринбуржец Антон Ильенков из Free Spoken
Band, тем самым нарушив стройность концепции «только украинские джазмены».
Антон, которого я привыкла видеть исключительно в арт-рок-фьюжновом контексте,
неожиданно мягко и прозрачно сыграл 5 стандартов на снятой с чужого плеча
полуакустической джазовой гитаре (как будто бы и не он днем ранее выделывал на
электрогитаре разрывные запилы). Вместо Сурена Томасяна, которого я хотела послушать
целенаправленно, с подачи и по рекомендации знакомых музыкантов, выступил Денис
Донцов, тоже весьма востребованный в Украине гитарист. Правда, послушать
выступление его и Александра Павлова у меня не вышло: 10 золотых джазовых
стандартов я выменяла на беседу с Тамарой Лукашёвой. Тома, расскажешь о впечатлениях от поездки в Москву на
конкурс Анны Бутурлиной?
Ты знаешь, я туда ехала с таким настроем… хотела, чтобы
мне, так сказать, дали под задницу. Чтобы мне показали, что мне ещё расти и
расти надо, двигаться, чтобы у меня появился новый стимул. А вышло так, что я,
оказывается, ещё и какое-то место заняла (смеётся)
Как у тебя с концертами в Одессе? Получается ли регулярно
выступать?
Понимаешь, для того, чтобы показывать высокий качественный
уровень авторской программы, нужно регулярно репетировать. Причём желательно это
делать с людьми, которым не нужно долго объяснять, чего ты от них хочешь,
которые бы чувствовали эту музыку и могли воплотить её в реальность. А таких
людей в Одессе почти нет – те, кто есть, занимаются зарабатыванием на хлеб
насущный. Очень трудно делать программу с полноценным коллективом, если
сомневаешься в том, что все смогут прийти на важную репетицию или поехать на
гастроли, которые, может быть, не сулят большой гонорар, зато могут быть
полезными группе в отношении промоушна. Поэтому мы пока играем на постоянной
основе только с пианисткой Роксаной Смирновой, лидером одесской группы Азиз.
Этим дуэтом мы взяли 2-ю премию на ДоДже. С Роксаной у нас полное
взаимопонимание, мы просто читаем мысли друг друга.
Хватает ли тебе того образования, которое ты получила на
родине?
Вообще, честно говоря, я очень многое получила благодаря
занятиям даже не джазом, а академическим вокалом. Диапазон, дыхание – всё
оттуда. Теперь же мне очень хотелось бы получить образование по специальности
«Композиция и аранжировка», чтобы знать, как можно выражать себя посредством
построения музыкального сюжета, чтобы не чувствовать себя неуверенно в этой
сфере. Я чувствую, что когда сочиняю, мне многих знаний не хватает.
Мечтаю о том, чтобы поехать учиться в Израиль. Но если не
получится – наверное, рассмотрю какие-то компромиссные варианты. Но продолжать
обучение намерена твёрдо. А в целом… мне не хватает не столько образования,
сколько, возможно, концертной практики. Когда я начинаю импровизировать, нет
никакой возможности держать контакт с залом, поскольку в голове держишь огромное
количество информации – размер, гармонию, которые в джазе очень непросты. А ведь
хочется, чтобы зритель чувствовал, что всё это происходит ради него. Словом,
стремиться есть куда.
...У многих из тех, кто вовремя пришёл на вечерний концерт Джаз
Коктебеля 12-го сентября (билеты на который были самыми дорогими), закралось
подозрение, что фестиваль уйдет в минус: несчастная пара сотен зрителей,
разбредшаяся по нудистскому пляжу, давала все основания думать, что Кортни Пайну
придется играть в камерной, интимной обстановке. Однако вышло, что те, что
принял решение опоздать к началу, оказались в выигрыше: выступление каждой из
групп затягивалось настолько, что последний коллектив из хедлайнеров,
Tequilajazzz, вышел на 3 с половиной часа позже
положенного срока!
Сначала затянулась подготовка к выходу венгерского
фьюжн-коллектива. В публике, число которой возрастало с каждой минутой
(вплоть до того, что к 12-ти часам ночи люди не могли найти места на пляже,
чтобы сесть!) появились аниматоры-самовыдвиженцы: два залихватских парня
развлекали устроившуюся на подстилках аудиторию псевдо-фокусами, пародиями на
богослужения по западному образцу, призывами петь советские песни и натираться
галькой. Через некоторое время за парнями пришли – но не милиционеры, а люди с
телекамерами.
Тем временем настроились Djabe, в качестве основных заслуг
которых упоминалась работа со Стингом (Sting), что меломанам, мягко
говоря, сулило массу приятного.
Впрочем, ничего сверхъестественного венгры не показали, даже напротив: играли
небрежно, часто мимо нот, мимо ритмического рисунка; с устало-безрадостным
выражением лица. Надо ли говорить, что ощущения полёта всё это игре не
добавляло. Расшевелил толпу, разве что, басист, показавший сольный номер с само-сэмплированием, да финальный групповой номер с использованием
индонезийского инструмента анклунг, - колокольчиков из бамбука.
Следующую затяжную паузу скрасило выступление
победительницы конкурса «Україна має талант» (версии «Britain’s
Got Talent») – песочного мультипликатора Ксении
Симоновой. Когда же наконец пришло время выступления Кортни Пайна и британский
богатырь ямайского происхождения вышел на сцену со впечатляющим
баритон-саксофоном, народ, как по команде, встал. Первой же композицией Кортни
показал, что простых решений он не ищет: в финале, на фоне риффа в карибском
стиле, состоялось нечто, что конкретно меня погрузило в сладостный культурный шок.
Не то, чтобы я никогда не наблюдала, как духовики используют цепное дыхание. Просто
я редко вижу, что цепное дыхание становится по-настоящему сильным выразительным
средством, а не попыткой продемонстрировать свои возможности. Пайн на протяжении
нескольких минут – трёх или четырёх, не меньше, а это ведь время длительности
полноценной композиции! – дул в баритон-саксофон; сперва поднял руку и показал
один палец, словно напоминая музыкантам, сколько осталось квадратов до
вступления в следующую часть пьесы, но затем показал два пальца – и вся публика
сделала то же самое (зрелище потрясающее, надо сказать, на джазовых концертах
такого уж точно не увидишь). А после этого Пайн показывает три пальца, и тут до
меня доходит, что он считает минуты. В общем, рифф закончился, группа начала
играть тему на коду, а Кортни так и доиграл свою ноту ad libitum до конца.
Трудно сказать наверняка, что символизировал этот художественный приём, но
пробрало знатно.
В целом же программа британского
саксофониста, от которого можно было ожидать и джаза, смешанного с хип-хопом, и
традиционного мейнстрима, оказалась конкретно для меня неожиданной, а для
фестиваля – форматной. Буквально немного свинга в самом начале – и затем пошли
карибские ритмы, рэгги, полечки и музыка «на две четверти». Нет слов – сыграно
великолепно (скрипач в свои соло, кстати, вставил цитаты из «Катюши», что
публику поставило на уши), но от этих «двух четвертей» рябило в ушах ещё
накануне, во время выступления Гайдамаков. Поэтому по достоинству оценить
программу Кортни Пайна, не контрастировавшую с основным музыкальным потоком
фестиваля, представлялось весьма затруднительным. В конце сета у группы возникли
серьёзные проблемы со звуком, и лидеру бэнда пришлось развлекать аудиторию
самостоятельно. Народ совершал 100 прыжков во имя «дружбы Запада и Востока», пел
вслед за саксофоном, орал «we like jazz» и
остался, как мне кажется, полностью удовлетворённым выступлением.
Oi Va Voi, ещё одни любимцы
фестивальной аудитории – британская команда, играющая, скажем так, инди-этно.
Тонкий, с лёгкой хрипотцой голос худенькой и высокой афробританки, которым впору
выводить мелодии в контексте транс-психодела, поёт немудрёные песни под
аккомпанемент клезмерского кларнета, скрипки, трубы и ритм-секции. Британцы,
начало выступления которых было назначено на 21.00, развлекали публику уже
глубоко за полночь, и Tequilajazzz вышли на сцену часа в два ночи вместо
половины одиннадцатого – когда я, уже измученная нарзаном музыкой на две
четверти, уже ушла спать, чтобы утром успеть посмотреть на коллективы Всяк
Випадок и Antonik и квартет Анатолия Герасимова.
Последний день фестиваля прошёл не без накладок. Правда,
накладки обычному зрителю были не заметны; наоборот, публика услышала даже
больше музыки, чем ожидала. Группе Всяк Випадок, образовавшейся из легендарного
украинского коллектива Сверчковое Число и исполняющей вполне любопытный арт-рок,
пришлось играть вдвое больше, чем полагалось. После них на сцену
незапланированно вышел стейдж-бэнд (в котором вместо уже уехавшего в Киев Алика
Фантаева за барабанами сидел Игнат Кравцов из Free Spoken Band) и
Тамара
Лукашёва. Импровизированная группа выдала импровизированный же сет, и, как ни
странно, прозвучала даже свободнее, уверенней и эмоциональней, чем накануне, во
время исполнения авторской программы Тамары. Вероятно, сыграл свою роль фактор
«была не была, нечего терять».
А в это время из Симферополя мчался в Коктебель на такси
Алексей Кравцов – барабанщик группы Antonik и квартета Анатолия Герасимова –
самолёт которого отчего-то приземлился ровно в то время, когда ему надо было
выходить на сцену. Но закончилось всё хорошо. Квартет Герасимова отыграл
прекрасную программу современного джаза вместе с приглашённым клавишником из
Харькова Сергеем Давыдовым и коктебельской певицей Анной Чайковской. Ради
справедливости, правда, отметила бы, что «качала» и обеспечивала всё «мясо», в
основном, ритм-секция квартета – уже упомянутый барабанщик Кравцов,
гитарист Николай Сарабьянов и басист Евгений Ревнюк. Из них же состоит и квартет
Antonik, добавивший Джаз
Коктебелю 2009 современного поп-рокового звучания. Коллектив, в котором, помимо
Кравцова, Сарабьянова и Ревнюка, играет гитарист Юрий Топчий, представляет собой
довольно своеобразную супер-группу. Судите сами: золотая молодёжь российского
джаза, которая зарабатывает себе на жизнь игрой у Земфиры, Юлии Савичевой и
Лаймы Вайкуле, в свободное от джаза и эстрады время исполняет... рок. Кстати, с той
музыкой, что звучит в официальных видеороликах Antonik в YouTube, живая
программа не идёт ни в какое сравнение. Выхолощенный саунд клипов и то, что
звучало со сцены Джаз Коктебеля, близки, как небо и земля. Если бы к
Antonik присоединился какой-нибудь талантливый вокалист (Николай,
честно говоря, с ролью лид-вокалиста справляется с трудом), группу можно было бы
спокойно экспортировать на любой Glastonbury, Sziget и Coachella: парни играют,
без преувеличений, на мировом уровне, да и песни – хитовые.
Завершился Джаз Коктебель общим джемом. Джемы на больших
фестивалях, да ещё и расположенные на курортах, – сложная штука: все выступившие
артисты разбредаются кто купаться, кто пить крымское вино, кто гулять по
набережной, а местные музыканты, как правило, робеют. Вот и на этот раз правило
сработало: из местных на сцену вышла лишь вокалистка, дочь мэра Коктебеля да
саксофонист из публики. Впрочем, всё равно вышло душевно.
Если возвращаться к прологу репортажа и делать выводы, то, положа руку на
сердце, я с уверенностью могу сказать: за 7 лет Джаз Коктебель вымастился в
хорошо организованный, уверенный в себе и думающий о своём зрителе фестиваль.
Пусть лицо этого фестиваля по нраву не всем: кому-то, образно говоря, в этом
лице нравятся глаза, кому-то – уши. Но то, что собственное лицо у Джаз Коктебеля
есть – факт несомненный.
Eric IDLE (1943)
VANGELIS (1943)
Johnny DOWD (1948)
Michael BRECKER (1949)
Ирина КРУГ (1976)