ФЕСТИВАЛЬ  Big Chill, день 2: Фараон, викинг, катод и Orbital

Второй день Big Chill выдался невероятно насыщенным. Хорошая музыка играет с 12:30 утра аж до четырех ночи, и практически без перерывов. Понятно, что всего не услышать, но настрой у корреспондента Звуков крайне решительный - впереди Pharoah Sanders, Lamb, Kim Hiorthoy, To Rococo Rot и Orbital.

Второй день Big Chill (о первом дне читайте здесь) выдался невероятно насыщенным. Хорошая музыка сегодня играет с 12:30 утра аж до четырех ночи, и практически без перерывов. Понятно, что всего не услышать, но настрой с утра крайне решительный. Встаём по-прежнему рано: проспать в палатке дольше, чем до девяти сложно, особенно с учетом того, что это полдень по Москве. Зато можно спокойно позавтракать – отправляемся пить чай с ягодными пирогами в чайный павильон Мистера Скраффа (Mr. Scruff). У него тут отдельная арена, где по вечерам Мистер и его коллеги заводят пластинки со всяческим джаз-фанком, а чаем поят почти круглые сутки.

В свободное время успеваем осмотреть местный мерчандайзинг. Есть дежурный набор бигчилловских шмоток (белые футболки и панамки с логотипом фестиваля) и куда более интересный филиал магазина Rough Trade. В нем по дешевке продают старые диски Orbital, да и в целом выбор неплохой – успеваю ухватить диск Digitonal, который почему-то ни разу не попался мне в Лондоне. Чуть севернее, в сторону "Купа" есть даже мини-ярмарка: в числе экологически чистых тапок-вьетнамок (там они называются "hawaianos"), салонов йоги и массажа и независимых дизайнеров одежды обнаруживается пластиночная "блошка". Пластинки с фестиваля тащить не с руки, но есть спасительный семидюймовый формат. Выбор не поражает, но в Соединенном Королевстве на любом развале найдется пара винилов Depeche Mode, New Order и прочая, с позволения сказать, английская попса.

Первым запуском на большой сцене нас ждут Suns of Arqa, электронно-этно-дабовый оркестр переменного состава. В разное время с ними успели поиграть самые разные персонажи от Price Far I и Адриана Шервуда (Adrian Sherwood) до Алекса Паттерсона (Alex Patterson) из The Orb. Suns оказываются пёстрой интернациональной толпой – пара индийцев (певица в синем платье, играющая заодно и на странном инструменте, похожем на маленькую фисгармонию, плюс перкуссионист в чалме), а также совершенно европейские барабанщик с электронной установкой, басист и дядька с ситаром. В роли фронтвуман – слегка потрёпанная, но харизматичная дама, тоже европейской наружности. Начинают Suns of Arqa с абсолютного болливуда – тут как раз солирует индийская делегация, особенно хороша тётка в синем. Потом съезжают к дабу, а потом начинается самое интересное.

Клавишница, которая пряталась на заднем плане, берет микрофон и поёт нечто меланхоличное. Эта вещь – тоже восточная, но в совершенно ином ключе, мотив больше всего напоминает армянский. "Это Руши, она из Нью-Йорка", - приветствует гостью основная певица, взявшая на себя роль конферансье. Может и правда армянка?.. Последним гостем оказывается улыбчивый дядька с дредами до пояса и в чудном соломенном головном уборе – он сегодня в роли мастера церемоний, рэпует и читает раггу. Музыка под конец тоже сдвигается в сторону электроники, в одной из пауз нам показывают видео про пульсирующий мозг ультрамира, сразу видно, что тут дело не обошлось без The Orb. Весь этот электронный world-fusion сейчас отчаянно немоден, но музыка-то весьма занятная. Приятно, что сцена живёт и развивается.

На часах половина второго, солнце палит нещадно. Перед сценой почти нет тени, поэтому одни сооружают вокруг мест обитания тенты, другие наоборот раскладывают тела на подстилках и загорают. Народ здесь, как и полагается, расслабленный, от арены к арене не бегает. Приходят утром на одно место и сидят там до темноты, то и дело отправляя делегата за едой и напитками. Я жду, что, как в случае с дневным "Сонаром", народ начнет стекаться на арены часам к четырем, но то ли здесь всё рано заканчивается, то ли в палатках особенно не поспишь, в общем, часам к двум на главной арене почти аншлаг.

Следующий номер нашей программы здесь же, причем не кто-нибудь, а сам Helios, звезда лейблов Merck и Type и, кажется, единственный айдиэмщик, удостоившийся чести играть на главной сцене. "Give it up for our sensational Helios!", - кричит конферансье, и на сцене появляется интеллигентная парочка. С юношей всё понятно – этот человечек приятной наружности и есть Кит Кенниф (Keith Kenniff). С девушкой – вопрос. Поначалу я принимаю её за виджея, она совершает неясные действия над своим ноутбуком в то время как Кит даёт человека-оркестра: играет на гитаре, копошится в собственном "Apple" и даже на барабанах иногда подыгрывает. Но через несколько треков Кит сам отвечает на вопрос: "Привет, Биг Чилл! Я Кит Кенниф из Портленда, Орегон, а это моя жена Холли. У нас есть проект Mint Julep, где она поёт, а здесь она будет мне немного помогать".

Дуэт играет нежную шугейз-индитронику в духе Manual и Ульриха Шнауса (Ulrich Schnauss), ровно так и звучат новые диски Гелиоса – "Caesura" и "Unreleased Volume One". Кит сосредоточен на своих многочисленных инструментах, а Холли, то и дело отвлекаясь от ноутбука, теребит мужа ногой и сообщает на ухо какую-то очередную порцию информации. Музыка у них выше всяких похвал, да и лайв отличный, но этот "тишизм" куда лучше смотрелся бы наверху, на лесной сцене. На огромной площадке они как-то теряются, да и публика похоже воспринимает их как фон. Впрочем, на недостаток оваций в паузах жаловаться не приходится. А среди заинтересованных лиц, которые толпятся перед сценой, обнаруживаются знакомые. Рыжеволосый англичанин в очках справа от меня при ближайшем рассмотрении оказывается Зелой (Xela) – босс лейбла Type пришел посмотреть на подопечного. А его спутник, фриковатый дядька средних лет в цветастых штанах - Миксмастер Моррис (Mixmaster Morris). В конце Кит сердечно благодарит публику и приглашает всех на концерт в Union Chapel в ближайший вторник. Вот там-то мы и послушаем их в камерной атмосфере.

Пообедав во время саундчека, готовимся слушать Pharoah Sanders – американского джаз-мэтра. Сандерс успел поиграть еще с Джоном Колтрейном (John Coltrane), а Орнетт Коулман (Ornette Coleman) называл его лучшим тенор-саксофонистом планеты. Сандерс – импозантный седой старикан с аккуратной бородой и усами, и в какой-то безумной жовто-блакитной рубашке. С ним классический джазовый состав – контрабасист, барабанщик и пианист. Всё, разумеется, чёрные, на вид помоложе своего босса, но тоже не дети. Играют они, как и ожидалось, в меру экспериментальный хард-боп. Очень люблю такой джаз без примеси ресторанной лаунжевости. Вскоре даже отцы семейств, которые нежились под солнышком, повскакивали и начали двигаться.

Вначале Фароа даёт поиграть остальным музыкантам и часто уходит за сцену. Ходит он с некоторым трудом, поначалу кажется, что и игра даётся ему непросто, но где-то минут через двадцать старик даёт всем такого жару, что рокеры позавидовали бы. Сначала он закатывает длиннющие соло, постепенно входя в раж, начинает покрикивать в микрофон, а потом, перейдя с бопа на нечто более лёгкое и бигбендовское, запевает мощным низким голосом мощную вокальную партию. Блеск! А заканчивается всё вариацией на тему колтрейновской "Love Supreme", где в качестве рефрена Сандерс поёт "The power of God". Единственное, что ему не удаётся – заставить толпу петь вместе с ним, но и без этого Фараон вполне может чувствовать себя королём. Потрясающий концерт.

Следующая остановка – Castle Stage, там уже играют немцы To Rococo Rot. Народу пока мало, можно подойти вплотную к сцене и разглядеть происходящее в деталях. К тому же, от навеса на участок перед сценой падает тень, что в этом пекле очень даже приятно. В центре восседает главный координатор происходящего, Роберт Липпок (Robert Lippok). Перед ним ноутбук, клавиши и какая-то россыпь мелких коробок. По правую руку за барабанами расположился его брат Рональд (Roland Lippok), по левую - басист Штефан Шнайдер (Stefan Schneider). Немцы играют минималистичный и репетативный краут-рок, где вместо гитар – шумовая электроника Роберта Липпока. Рональд выстукивает щетками скуповатые петли, а Штефан извлекает из своей бас-гитары гипнотические кольца, то и дело уходя в откровенный даб. Поначалу кажется, что в музыке не хватает солирующих партий, но минут через десять полностью погружаешься в эту круговерть и начинаешь кивать головой в такт. Удивительно все-таки стремление немцев из разной музыки делать рыхлый даб – раньше из техно, теперь из краут-рока. В конце Роберт благодарит публику (которой во время их выступления набежало приличное количество), а также анонсирует завтрашнее выступление White Tree, проекта где кроме них с Рональдом участвует еще и итальянский композитор и пианист Людовико Энауди (Ludovico Enaudi).

Послушав немцев, отправляемся на главную сцену глянуть на Hypnotic Brass Ensemble и по пути натыкаемся на Льюиса Флойда Генри (Lewis Floyd Henry). Это один из самых забавных персонажей фестиваля – уличный музыкант, этакий человек-оркестр. Внешне он немного косит под Хендрикса, а играет этакий гаражный блюз. Сам играет на гитаре и губной гармошке, сам поёт и даже барабанит ногами, а комбик возит рядом в трехколёсной тележке. Обычно он дислоцируется в Лондоне на Brick Lane, а организаторы фестиваля держат там же свой Big Chill Bar, вот видимо и приглянулся им дядечка. Ни к какой арене он не приписан, а живёт в своём обычном режиме. Катается себе с места на место, поёт песни, народ ему денежки кидает. Чудно.

Hypnotic Brass Ensemble – всамделишний духовой оркестр, играют они довольно занятную смесь джаза, фанка и хип-хопа, особенно чудно звучит басовая линия, сыгранная на тубе. Начинают они с инструменталок, но через несколько треков на сцену выходит парень-заводила, начинает лихо взаимодействовать с публикой и через минуту уже дирижирует сводным хором. Музыка их мне не слишком близка, но что играют, что шоуменят парни блестяще. В программе фестиваля они заявлены аж два раза – через час после концерта на главной арене они перемещаются в "Coop". Вопрос о том, ту же программу они там играют или другую, остаётся без ответа, посещение "купа" в эти часы в наши планы не входит.

Возвращаемся на Castle Stage. Там распаковывает свои железки человек, чьё присутствие лайнапе во многом и подвигло нас к тому, чтобы рвануть именно на Big Chill - норвежец Ким Юртхёй (Kim Hiorthoy). По основному роду деятельности Ким – дизайнер, он иллюстрирует книжки Эрленда Лу, обложки дисков с лейблов Runne Grammofon и Smalltown Supersound и делает еще массу всего интересного. Музыка для него это скорее хобби, поэтому он не стеснен необходимостью подстраиваться под рынок и мотаться по гастролям – играет редко да метко, выступление на "Биг чилле" в этом году для него едва ли не единственное.

Ким снимает очки, подходит к столу, уставленному железками (ноутбука среди них не видно) и врубает такого рейва, что уже через минуту все зрители Castle Stage прыгают как безумные. В записи Ким звучит как этакий изысканный IDM, то и дело забегающий на джазовые территории, но его концерты отличаются от дисков разительно. Хотя скандинав использует вполне традиционный для IDM набор звуков, по энергетике его лайв похож не то на транс, не то на эйсид середины девяностых, только без булькающих кислотных тембров. Прямой бит, на который то и дело накладываются айдиэмные сбивки, плюс яркие эйфорические мелодии. Идеальная музыка для танцев. То и дело из этой рейв-мясорубки доносятся знакомые нотки – в ход идут основательно переработанные треки с его последнего альбома "My Last Day", но большая часть материала кажется абсолютно новым. Сам Ким рубится как заправский металлист – понятно, зачем он снял очки, шансов удержаться на его голове у них бы всё равно не было. То и дело он поднимает глаза, смотрит в толпу и, поддерживаемый воплями и приветственными жестами, продолжает рубиться с удвоенной силой. Угар на Castle Stage царит такой, что никакой Rizzla-арене не снилось.

Час танцев пролетает мгновенно, и Ким исчезает так же внезапно, как и появился. Бисы на фестивале не приняты, но народ требует продолжения и норвежец, в лёгком смущении еще долго машет всем рукой, собирая вещички. Не разочаровал викинг – это пока лучшее выступление фестиваля!

На главной арене продолжается биг-бенд шоу, только "хипнотиков" сменил другой оркестр, именуемый Music From The Penguin Café, своего рода правопреемник Penguin Café Orchestra, ведомый Артуром Джеффсом (Arthur Jeffes), сыном Саймона Джеффса (Simon Jeffes), покойного ныне основателя Penguin Café Orchestra. В составе оркестра уйма струнных, а также смешные инструменты вроде укулеле. А играют они, разумеется, всё те же хорошо знакомые хиты от "Пингвин кафе".

Переоблачившись в тёплую одежду (стоит зайти солнцу, как на фестивале начинается адский дубак, Big Chill - это определенно еще и "большой холод"), возвращаемся на любимую сцену в лесу, там сегодня вечером много интересного, а открывает программу музыкант Cathode, один из новых клиентов Expanding Records. Катод оказывается сосредоточенным юношей с ноутбуком и контроллером "Evolution", с точки зрения лайва это стопроцентный "лэптоппинг", но музыка у него весьма приятная, гибрид индитроники и IDM – то глитчем убаюкает, то раскачает брейкбитовой ритмикой и разгонит рок-драйвом, искусно эмулированным в синтетике. На этой сцене особенно хорошо чувствуется комьюнити – все всех знают и приходят специально на своих. Справа от нас вальяжно расселись на травке Кит и Холли, которых мы несколько часов назад слушали на главной арене. Helios диджеит здесь следующим запуском.

На улице темнеет, а значит пришло время хедлайнеров. Первыми среди "больших" сегодня играют воссоединившиеся Lamb. Еще пару месяцев назад Лу Родес (Lou Rhodes) гостила в Москве со своим сольным фолковым материалом, а сейчас, будто помолодев, снова собирается петь вместе с Энди Барлоу (Andy Barlow) трип-хоповые хиты. Lamb здесь, кажется, ждут с особым трепетом – аншлаг на главной сцене наблюдается еще до начала концерта.

В центре внимания, разумеется, Лу в длинном платье, слева от неё расположился Энди с россыпью девайсов, а справа – юноша с электрическим контрабасом без деки. Lamb начинают с относительного бодрячка "Little Things", затихшая было в ожидании публика начинает бодро двигаться в такт затейливым драм-н-бейсовым ритмам. Лу отлично поёт, но со звуком творится что-то странное – очень много баса и очень мало всего остального. Поначалу кажется, что зашкаливает контрабасист, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что его как раз слышно только там, где он солирует, а громоподобные раскаты низких частот происходят из одной из коробочек мистера Барлоу. По мере того, как на улице становится всё темнее, музыка становится медленнее и печальнее. Lamb дают трип-хопа в виде "All In Your Hands", а в идущей следом "Heaven" есть и нежный вкрадчивый вокал Луизы, и запутанный бит, и глубокий живой бас. Эх, как жаль что такая беда со звуком.

Следующим номером – нестареющая "Gabriel". Меня эта пронзительно-печальная музыка абсолютно выбивает из колеи – песня хорошая, но хочется немедленно пойти повеситься. Народ вокруг тоже притих, а я с ужасом думаю о том, как меня расплющит, когда Лу и Энди исполнят "Gorecki". К счастью, мне дают прийти в себя – дальше Lamb играют "Cotton Wool", менее эмоциональную и более нагруженную экспериментами со звуком, местами это прямо какой-то Autechre с вокалом, вот за такие штуки я и люблю эту группу. Лу удаляется за сцену, оставив Энди извиняться перед публикой "Мы долго не играли вместе, теперь у каждого своя жизнь, а Лу приехала сюда с двумя детьми. Они томятся за сценой и не могут понять, куда делась мама". Кажется мне, что причина этой отлучки совсем не в этом – Лу бережет голос и ей нужно три минуты отдыха. Не будем забывать, что питерский концерт ей вообще пришлось отменить. За время отсутствия примы, мужская часть группы исполняет инструментальную "Анжелику", где Барлоу демонстрирует навыки игры на фортепиано.

Вторая часть концерта выстроена примерно по такой же эмоциональной кривой – симфоническая "What Sound" (где же, где же живой оркестр?), немного драм-н-басса и "Gorecki" в качестве контрольного выстрела в голову. Живьем эта вещь звучит тяжелее и печальнее – эта музыка чрезвычайной эмоциональной силы, но её надо дозировать, иначе раздавит как асфальтовым катком. Ровно это со мной и происходит – еще одну вещь, сыгранную как бы на бис ("О, у нас есть пять минут? Тогда мы поиграем еще!") я провожу в состоянии полного оцепенения. Искусство – страшная сила.

После такого Эмилиану Торрини (Emiliana Torrini) я не готов слушать ни секунды, поэтому отправляюсь в Castle Stage приводить себя в порядок под диджей-сет Гелиоса. Тот мешает IDM а-ля Legiac с саундтрековой неоклассикой, ровно это мне сейчас и нужно. Минут через двадцать, Кит уступает место симпатичному бородатому дядьке лет сорока – это Брюс Бикертон (Bruce Bickerton), он же Alucidnation, подопечный лейбла Big Chill Recordings. Тот быстро расставляет ноутбук, синтезаторы и микрофон. "Привет, меня зовут Alucidnation, я буду играть свой новый альбом. Так что расслабляйтесь". Про расслабление публике напоминать не надо – несмотря на холод, все валяются на травке в предельно расслабленном состоянии".

Брюс играет какую-то невообразимую красоту! Больше всего это похоже на Sun Electric "30.07.94", предельно мягкий и гармоничный космический эмбиент с арпеджиаторами, под которым то и дело появляется едва слышная бочка от TR-808. Лет десять эта музыка пребывала в незаслуженном забвении, но в последнее время её, к счастью, становится всё больше. Alucidnation этот дух электроники середины девяностых сумел передать просто великолепно. Где-то через полчаса, окончательно убаюкав всех инопланетными красотами, Брюс снова берется за микрофон: "A теперь я спою вам песню, она называется Solitaire". Поющий Бикертон похож на Джей-Джей Йохансона (Jay-Jay Johansson) – высокий вокал, печальные мелодии и хрупкая электроника. Не так потрясает, как эмбиент, но в этом треке определенно что-то есть. Забегая вперед, скажу, что эту вещь мы на фестивале услышим еще не раз.

Как бы ни был хорош Брюс, надо двигаться дальше - нас ждут главные хедлайнеры фестиваля, Orbital. Перед ними успеваем краем уха зацепить A-Skillz & Krafty Kuts на площадке "Frisky Bison" (местный Vodka Bar, где поят исключительно водкосодержащими коктейлями) и минут на двадцать зайти в "Куп" на лайв Линдстрема (Lindstrom). Скандинав играет ровно то же самое, с чем полгода назад приезжал в Москву, но мы успеваем зацепить самое интересное – эйфорический трек, похожий на Алана Браксе (Alan Braxe), который запомнился мне еще после его сета в "Солянке".

На Orbital нужно прийти пораньше, чтобы занять местечко поближе. Подойти к сцене шансов всё равно нет, но найти точку, где видно и слышно, труда не составляет. Несколько портит кайф публика – народ вокруг какой-то не в меру буйный: скачет под забивающего паузы диджея, курит вонючий табак, ловит мыльные пузыри и так далее. На сцене происходит бурная работа – техники двигают стойки с синтезаторами, а на экране показывают большую букву "О". Где-то в без пяти минут полночь свет гаснет, и я слышу до боли знакомый сэмпл "timebecomes… timebecomes… wheretimebecomes… wheretimebecomes… where time becomes a loop… where time becomes a loop". А потом "Lush 3", сразу слышно, что живой, звуки совершенно другие. Сырые, без эффектов, да и мелодия чуть отличается, а поначалу так и вовсе "кривит" - для электроники лучший признак живого концерта.

Света на сцене нет, Фил и Пол (Phil Hartnoll, Paul Hartnoll), как в лучшие времена, нацепили по налобному фонарику и выглядят этакими инопланетянами-гуманоидами. Но даже в этом скудном освещении можно рассмотреть кое-что из железа, благо его на сцене – почти как у Жана Мишеля Жарра (Jean Michel Jarre). Сзади "лицом" к нам стоит ARP2600, что уже само по себя потрясает – тащить на концерты такую махину… В верхнем ярусе стойки – Alesis Andromeda, её хорошо видно когда на экранах показывают крупные планы. Чуть ниже – какой-то старый "роланд", на котором один из братьев наигрывает соло. Несколько железок, расположенных еще ниже, опознать никак не удаётся.

Хартноллы играют трек за треком альбом "Orbital 2" - "Lush 3", "Impact" и "Remind" со всей сопутствующей атрибутикой вроде эйсидных запилов, на которых братья во всю крутят ручки. Аранжировки в целом похожи на оригинальные, но в каждом треке есть кусок, сыгранный по-другому, к тому же парни по ходу дела видоизменяют солирующие тембры – то скрутят все фильтры в ноль, то выставят бесконечно длинное затухание. За блоком вещей со второго альбома идёт триплет с первого – "Satan" (адская смесь из нескольких разных версий) непрерывно перетекает в "Belfast" (ах, как жалко, что они не играют вокальную версию!). А следом трек, который я ждал услышать последним – "Chime", тоже основательно перелопаченный, тут вам и эйсид-хаус, и брейкбит. Эта версия длится минут десять, и вторая её половина – фактически совсем новая, с подмешанными туда сэмплами из "Material Girl" Мадонны.

"Halcyon" начинается как альбомный, но минуты через три наконец разворачивается сумасшедший мэшап с Bon Jovi и Белиндой Карлайл (Belinda Carlisle). На этот раз Хартноллы пошли в этом направлении еще дальше – от оригинала вскоре не остаётся ничего и трек превращается в какой-то френч-хаус, напоминающий воображаемый ремикс Justice на ту же самую Белинду. Не зря, не зря Orbital называли лучшим электронным лайвом в истории!

Единственная необязательная вещь в сете – "Know Where To Run" (уж лучше бы "Style" или "Nothing Left", а еще лучше – "Are We Here"), а за ней – ярчайший из их треков двухтысячных, "One Perfect Sunrise" с вокалом Лизы Джерард (Lisa Gerrard). За ней без паузы следует "The Box" – увы, снова инструментальная, но всё равно великолепная. Чем же закончат? Тем же, чем любили заканчивать в девяностые – брейкбитовым ремиксом на тему из "Doctor Who". Браво. Все-таки эта волна возвращений – совсем не на пустом месте, лайв Orbital молодежь должна воспринимать как мастер-класс, записывать на видео и штудировать кадр за кадром.

После такого можно бы и спать, благо места для впечатлений в голове уже не осталось. Но любопытство берет верх, и мы отправляемся в лес наблюдать шоукейз лейбла Type. Народу, несмотря на ночь и холод, непривычно много, публика согревается какими-то хитрыми горелками, похожими на факелы. Немного стрёмно, но завораживающе красиво. В дополнение картины, всё небо усеяно летающими фонарями, которые кто-то запускает с высокого берега реки. На сцене джемуют Xela и Seasons – Ксела возится в ноутбуке и иногда подвывает что-то в микрофон, Сизонс крутит ручки и играет смычком на загадочном устройстве. Получается у них мрачный и гипнотичный, но абсолютно завораживающий дрон-эмбиент. Музыка которая льётся плотным и вязким потоком, это идеальный саундтрек к тому чтобы отключить утомленное сознание. Минут через двадцать звуки доносятся до меня уже сквозь сон. Пора возвращаться в кемпинг, самый насыщенный фестивальный день в жизни завершился.

24.08.2009, Ник ЗАВРИЕВ (ЗВУКИ РУ)

ФЕСТИВАЛЬ - свежие публикации: