Илья КОРМИЛЬЦЕВ  На смерть поэта

В Лондоне на площади Линкольнз Инн (по-английски для битломанов звучит намного значимее Lincolns Inn Fields) открылся памятник поэту Илье Кормильцеву.
Так распорядилась судьба, что я поселился на Нахимовском проспекте, и почти каждый день прохожу мимо обычного панельного дома, в котором Илья долгое время прожил в Москве. И нет ни мемориальной доски, ни памятного знака "здесь жил и не работал великий кормчий:", да и, пожалуй, не совсем уместно будут они смотреться на потрепанном крашеном бетоне рядом с решетками и железной дверью опорного пункта ДНД.

Наш друг многое сделал для того, чтобы не забронзоветь. В своем тотальном нонконформизме он успел рассориться с правыми и неправыми, друзьями и недругами, с попсой и роком, а особенно преуспел, досаждая структурам власти, "нашистам" и прочим гопникам. Поэтому так был дорог для него тот всенародный отклик на известие о его тяжелой болезни. Увы, спасти Илью не удалось, но хоть похоронили с честью, первые свои квадратные метры в Москве поэт получил на Троекуровском кладбище. Ясно, что для человека все положившего на защиту своего (и нашего) права на личную частную жизнь вне навязанных (государством, моралью, соседями) структур вопрос об увековечивании памяти дело тоже сугубо частное. Власть об Илье сразу забыла, "Аллея звезд" ему тоже не грозит, ибо если к Цою туда добавить Кормильцева, то встанет вопрос, а кто все остальные, присоседившиеся? Поэтому вопрос о памятнике "с человеческим лицом" решался, как поход мужиков в магазин за водкой: третьим будешь? Когда Саша Коротич рассказал мне про идею поставить в центре Лондона мемориальную скамейку, я, конечно, согласился, и "вошел в долю". Замечу, что придать событию некоторый общественный резонанс не получилось. Все соглашались, но остались те, кто остались: Игорь Колобаев (он еще Урфин Джюс на гастроли приглашал), Леня Порохня (когда-то звуковик раннего Nautilus Pompilius), Саша Коротич (художник Нау и Урфина, он и есть художник) и я.
Главная заслуга остается за британским архитектором Светланой Кузнецовой, которая прошла лондонскую бюрократию, все согласовала и, вот - скамейка установлена.

Я доволен, что в Лондоне, который нам теперь совсем чужд, есть частный памятник моему другу, и это не конная статуя или вторсырьевый поп-арт, а уютное приличное место в центре города рядом с Британским музеем, где можно спокойно посидеть, возможно выпить, и вспомнить, например такую историю:

Погожим майским днем 1996 года мы с Кормильцевым разгоняли перманентное пражское похмелье поисками панды в местном зоопарке. Илья обратил внимание на медные таблички, привинченные к клеткам животных, на которых стояли имена спонсоров конкретного зверя. Одна из них не без юмора гласила "Осел. Содержание оплачено пражской мэрией". "Надо на московской мэрии такую табличку повесить: содержание оплачено ослами" - прокомментировал Илья Валерьевич.

Если судьба занесет вас осенью в Лондон, зайдите в тихий парк, найдите заветную скамейку, полюбуйтесь на цветущую полянку моих любимых цветов - безвременников, и, чтобы прогнать нахлынувшее умиление, увеличьте громкость звука в наушниках...
Эта музыка будет вечной
Если я заменю батарейки.